Пока рулили в конец полосы, в кабине велись разговоры, вернее, проскакивали короткие реплики. — Не успеваем.
— Диспетчер видит, сейчас развернет на перрон.
— Эх, чуть бы левее полоса залегала, как раз бы проскочили.
— Сколько до засветки, ты засек?
— Километров восемь. А от осадков, размытая, километров пять. И смещается к нам.
— Вскочим на развороте.
— Вот, ё…! Надо ж было дотянуть! Дождина сильный.
— Да, не дай бог, еще град сыпанет… Град, конечно, это не дождь. Мигом побьет маячки, радиаторы, обтекатель локатора, АНО… Нет, не дай Бог.
Развернулись для взлета. Край дождевого столба хорошо виднелся по курсу.
Диспетчер тревожно спросил: — Отвернуть-то успеваете?
— Успеваем, вполне, — самоуверенно ответил Коля. Когда производится взлет, самолет, оторвавшись от полосы и убрав шасси, должен разогнать скорость одновременно с набором высоты, строго по прямой, потом убрать закрылки и предкрылки, а на высоте 200 метров начать первый разворот. За те секунды, пока наберется эта высота, а это секунд тридцать, машина пролетит несколько километров, ну, три-четыре. И от искусства пилота зависит, как быстро и как безопасно он сможет набрать эти 200 метров: и не прижимая на разгоне сильно, чтобы ж поскорее уйти вверх, и не передирая вверх, чтоб был запас по сваливанию. Вот я и решал эту задачу: до зоны интенсивных осадков, а значит, возможного града и сильных нисходящих потоков, было километра три… Скорее надо взлетать, скорее, клювом щелкать некогда… перекроет… — Слушайте, Василь Василич, — хитровато прищурившись, Коля взглянул на меня. — А давайте — чуть с кренчиком, сразу после отрыва, влево… градуса три-четыре… Стащит! И ветерок справа поможет…
— Ветерок и туче поможет справа, — хмуро парировал Филаретыч. — Ты с ветерком тут нас не путай. А вот кренчик… И правда, ну, можешь же ты, — обратился он ко мне, — не выдержать направление на взлете… ну, на «тройку» взлететь! Для нашего образцового экипажа, привыкшего не только делать — а и показывать «им всем», как мы умеем делать ЭТО КРАСИВО, такое предложение было как серпом… но рациональное зерно в предложении второго пилота просматривалось. И я распорядился: — После уборки шасси я ухожу с курса влево за счет крена, второму пилоту контролировать: крен четыре градуса, не больше! Запрашивай! Зазвенели двигатели, вдавило в кресла, понеслась под нас полоса… отрыв… шасси на уборку — и я накренил машину чуть влево. Коля придержал штурвал: не более четырех градусов!
Пока шли процедуры уборки механизации, некогда было оторвать взгляд от приборов. Коля только подсказывал, что — проходим, точно по кромке, но проходим! А когда я краем одного глаза уследил высоту, а другим — лохмы облачной рвани и столб ливня справа рядом, и редкие крупные капли хлопнули в лобовое стекло и испарились в потоке — мы проскользнули!
Коля доложил: «Взлет, двести левым на Средне-Белую», диспетчер, облегченно вздохнув, задал нам эшелон, и пошел нормальный полет. Впереди синело чистое небо, машина выбралась из предательской амурской петли. И аккурат успели мы к закрытию Красноярска, точно в срок, как учили.
Расшифровка этого полета в эскадрилью не пришла, значит, придраться было не к чему. Крен четыре градуса… это ж тебе не разворот, а так… шероховатость. А однажды весной, где-то в начале апреля, долго я не мог принять решение вылетать на Благовещенск: уж больно мудреный там был прогноз.
Давали мглу, видимость тысяча сто. Мгла — дело летнее, обычно связанное с дымом от лесных пожаров. Но за бортом ранняя весна — что у нас, что на Амуре. До пожаров еще не дошло, влажность в лесах высокая, горимости нет. Откуда мгла? Что за мгла?
Да будь просто мгла — и бог бы с ней, что мы, мглы, что ли, не боимся? Боимся, но летаем же. А вот ветерок-то — против посадочной системы, и приличный: фактически пять, порывы семь, а по прогнозу — десять. Посадочный курс не 360, а 180, а с этим курсом курсо-глиссадной системы нет, только привода, а по ним минимум 1200.
Для непосвященного эти каббалистические цифры ничего не говорят; так объясню простым языком: с одним курсом сесть нельзя, потому что нет средств, способных обеспечить посадку при этой мгле, а с другим — средства есть, но ветер попутный больше разрешенного — выкатишься с полосы на пробеге.