Прощайте, детки мои, в жизни, смерти и памяти неделимые.
Где взять силы?
Курская дуга. Вот он, год и день, и час.
Полторы тысячи танков, взрываясь, сшибаются только у одной Прохоровки во встречных боях.
Полторы тысячи танков в одной свалке — это невозможно себе представить, если знаешь, что такое один танк.
И в сорок пятом я еще жив и теперь знаю — Сережа — Сережа! Валечка!
И тогда раненые не захотели умирать бессмысленно, и тогда они постановили своим высшим судом сделать то, чего живые сделать не могут, и они пошли на минное поле, жертвуя собой.
Это было в начале войны. Туман на лугу, и от росы видны следы на траве. Передние шли, а с интервалом шли за ними их товарищи. А когда первый взрывался на мине или падал, скошенный пулей или осколком, то второй шел по этой кровавой лыжне, по кровавой тропе. Лес, луг, трава в росе, и трупы наших лучших товарищей, перебинтованных, раненых, в нижних рубашках… Вот слышите — некоторые еще живы, ползут по траве… Прощайте, товарищи. Это есть наш последний и решительный бой… Взрывы, взрывы… По своим костям идем… Народ вспомнит. Но как же я с этим жить буду?.. Это есть наш последний… Снимите шапки… Прощайте… Помни, отец. Помните, дядя Петя… Помню, голубчики мои: Сережа и Валечка, помню, родные мои, жених и невеста, войной обвенчанные… Слышу, Валечка… слышу, Сережа… Все слышу… На Курской дуге все слышно… Все слышно…
И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет.
Жизнь моя, спасибо, что довелось увидеть это и понять.
Остальные же мои муки — как у всех остальных — и боль и страх неизбежные, и горе и горечь, как у всех. Жив, и ладно. И в общей беде душу мою убить могло бы только разочарование в сути самой.
Но этого не случилось.
Слава жизни живой, слава, слава! Адской же цели — презрение!
Смотрите материалы о жизни и творчестве М. Анчарова на мемориальном сайте http://ancharov.lib.ru