— И хорошо сделали. А что он за человек, ваш хозяин?
— Скорее замкнутый. Постоянно читает спортивные газеты. Его особенно интересуют бега.
— Вы сказали мне, что он коммивояжер. И часто он отсутствует?
— Нет. В том-то и дело. Он чаще дома, нежели в дороге. Напрашивается вопрос, на что же они живут?
— Друзья?
— Нет. Они никого не принимают. Я постоянно вижу его за рюмочкой. Маленькой рюмочкой.
— Он ревнивый?
— Возможно. Во всяком случае, следует признать: его жена — прехорошенькая женщина.
Я встал:
— Прекрасно. Я займусь этим господином сам.
Полчаса спустя я уже находился перед «Клер Ложи». Вилла новая. Одноэтажная. Подземный гараж. Все говорит о материальном достатке хозяев. В каждой детали ощущается роскошь. Лично я жил в старой части города, в мрачной и ветхой лачуге. Признаюсь, мое плохое настроение только усугубилось. Мне открыл дверь сам Фаллю.
— Полиция.
— Но я…
Он был явно смущен. Я вошел, не дожидаясь приглашения.
— Мне надо поговорить с мадам Фаллю.
— Это горничная сказала вам?..
— Где мадам Фаллю?
У мужчины были мешки под глазами, большие очки подняты на лоб, и в руках он все еще держал спортивный бюллетень о скачках. Походка старого хрыча, тип правонарушителя, на которого следует наседать.
— Когда вы видели свою жену в последний раз?
— Вчера вечером. Мы с ней поругались… Ничего серьезного. Она приготовила ужин, но не желала есть. Она дулась. И заперлась в своей спальне… Вот, собственно, и все.
— Вы не слышали, когда она уехала?
— Нет. Когда я сплю, знаете…
— По вашему мнению, куда она отправилась?
— К своей маме, я полагаю. Ее мать живет в Роанне. Жена обычно едет туда поездом на колесах с пневматическими шинами, который отправляется в семь часов одиннадцать минут.
— У этой дамы есть телефон?
— Да.
— И вам не пришло в голову позвонить и осведомиться о жене?..
— Это явно выглядело бы так, как будто я за ней гоняюсь.
— Звоните… Разве вам непонятно?.. Говорю вам — звоните.
Шаркая ногами в шлепанцах, Фаллю направился к аппарату… Коренастый мужик, но жалкий тип, который того и гляди расплачется. Потому что он был виновен, его виновность так и била в глаза. Женщина, которая исчезла… Такая музыка мне хорошо знакома. Уже разговаривая по телефону, Фаллю с превеликим трудом притворялся, что удивлен. «Как?.. Ее у вас нет?.. Да, она уехала сегодня утром… Я думал, что… Тем хуже… Извините за беспокойство».
— Хватит притворяться, — выпалил я. — Вы прекрасно знали, что ваша жена не в Роанне.
— Уверяю вас…
— Покажите-ка мне ее спальню.
Фаллю заметно присмирел. Он открыл дверь и отошел в сторонку. Я сразу увидел встроенный платяной шкаф и указал на него Фаллю.
— Что она унесла с собой?
— Не знаю.
— Проверьте!
Фаллю отодвинул створку, и его рука пробежала по ряду одежды, висевшей на плечиках.
— И что?.. Чего-нибудь недостает?
Фаллю втянул шею в плечи, как если бы опасался пощечины.
— Нет… Не думаю.
— Это не ответ.
— Нет… Все на месте… Ах! В самом деле, нет синего чемодана. Должно быть, она унесла синий чемодан.
Я прошел в ванную, осмотрел на столике флаконы, баночки с кремом, лосьоны.
— А что она положила в этот чемодан?..
— Почем я знаю?.. Мне кажется, все осталось на месте.
— А у вас есть машина?
— Да.
— Пошли в гараж, посмотрим.
— Но, в конце концов…
Фаллю было явно не по себе. Он неохотно шел впереди меня, открыл гараж. Кузов машины был сплошь покрыт капельками дождя и грязными разводами.
— Сейчас я вам объясню, — произнес Фаллю. — Вчера… поздно вечером… я выезжал из дому. Эта ссора вывела меня из состояния равновесия. И вот я прокатился, чтобы успокоить нервы.
Я сунул нос в салон. На полу валялись пустые коробки, тряпки, фляги. Настоящая свалка! Я поддевал носком ботинка это барахло.
— А что это?
Под старым брезентом приоткрылся синий чемодан. Я извлек его и со свирепой радостью схватил Фаллю за плечо:
— Поиздевался, и хватит. Я тебя увожу… И ты у меня заговоришь, обещаю.
Новость пришла менее чем два часа спустя. Жозе Виньоли был арестован в Тулузе, и его препроводили в Марсель.
Мое озлобление как рукой сняло. Вторичный арест Виньоли меня как бы реабилитировал. Жизнь приобретала новую окраску. В соседнем кабинете один из моих коллег все еще допрашивал Фаллю, который защищался неумело, но вину признавать отказывался. В конце концов, может, он и был невиновен!..
Взгляни-ка на это дело другими глазами, сказал я себе… Теперь, когда ты успокоился… Вот супружеская пара, утратившая всякое согласие… Жена сыта их раздорами тю горло и решает бросить эту жизнь к чертям, а заодно насолить мужу. Тайком от него она покупает себе новую одежду… Рано утром, откинув одеяло, пошла спрятать синий чемодан туда, где его нетрудно обнаружить, и сбежала из дома, прихватив ночную рубашку и халат… Ну как тут не придет на ум мысль, что она убита?.. И не обрушиться на бедного парня, которого обвиняет все?.. В ту ночь он действительно решил прокатиться. Но почему бы и нет?.. Со мною тоже такое случается… Честно говоря, не будь этого Виньоли, да разве бы я его засадил? Ну и треклятая профессия!
Я вошел к коллеге и отвел его в сторонку.
— Кончай с ним, — пробормотал я. — Дождемся конца смены, и пусть катится на все четыре стороны.
— Но ведь ты говорил…
— Каждый может ошибаться, правда?
Мои угрызения совести оказались обоснованными. К вечеру мы узнали, что Режина Фаллю возвратилась в лоно семьи. Не оставалось ничего другого, как отпустить Фаллю на волю. Несомненно, не мешало бы допросить и Режину… Но зачем? Чтобы заставить ее признаться… в чем?.. Во всем том, что я себе уже навообразил? Да какого шута? После водворения Виньоли в тюрьму я был преисполнен снисхождения. Дела супругов Фаллю касались только их самих и никого более. Муж и жена — одна сатана.
Супруги Фаллю распивали шампанское по случаю триумфального окончания кошмара. Какого же страху натерпелись они накануне, слушая по радио сообщение о побеге из тюрьмы Жозе Виньоли! Разве Фаллю не воспользовался осуждением своего сообщника, чтобы украсть у него любовницу и присвоить себе награбленное.
Такому типу, как Виньоли, не долго отыскать их следы, а он клялся отомстить. Отсюда их план — непродуманный и рискованный: выдать Режину за убитую, тогда как сам Фаллю на необходимое время пробудет под охраной полиции.
По счастью, оно оказалось непродолжительным.
Однако все это стало мне известно намного позже, в Париже, куда меня вызвали, когда Виньоли, совершивший еще один побег, был убит своим сообщником, по всей видимости, при необходимой обороне.
Двойной удар
«О! Да ведь это дело уже быльем поросло, — вынужден был признаться комиссар Мортье журналистам, которые пришли взять у него интервью. — Но коль скоро оно может позабавить ваших читателей…» Мортье намекал на два знаменитых ограбления — слово hold up[3] у нас тогда еще не вошло в оборот. Первое из них имело место в Ментоне — в банке «Креди женераль». Оно было совершено поразительно ловко. «Образцовое ограбление, — выразился комиссар, — ни дать, ни взять — операция отряда спецназа! О коммандос речь тогда еще не вели. И верите ли, нет, но я готов был поклясться, что такое может пройти лишь один-единственный раз!»
И он приступил к рассказу с тем неотразимым лукавством, которое когда-то и принесло ему известность.
«Когда ограбили «Креди женераль», мне еще оставалось трубить до пенсии с полгода. Ограбили — не то слово, потому как сейфовый зал, попросту говоря, просто обчистили! Красивая работа! Они выкопали подземный ход от гаража под улицей впритык к западной стене банка. Вообразите себе галерею с прочными подпорками, электрическим освещением! Право слово, так и хотелось по ней прогуляться! Что же касается сейфового зала, то он вовсе не напоминал поле битвы. Перед уходом эти господа его тщательно подмели, аккуратненько сгребли мусор в угол, а на куче оставили записку: «Убыток возместит страховка». Само собой, трофеи были значительные! Наличные деньги, ценные бумаги, драгоценности — в общей сложности, всего на сумму свыше двух миллиардов! Для меня тут сразу же началась сущая пытка: ни единого намека на след грабителей. Хозяин гаража проживал в Гренобле и сдал его в аренду при посредстве агентства. Сведения о съемщике были самые что ни на есть расплывчатые — короче, провал по всем статьям. На меня обрушились сердитые замечания начальства, нагоняи и вдобавок выговоры. И вдруг дело приняло сенсационный оборот: последовало еще одно ограбление банка «Креди женераль», теперь уже в Париже, на острове Сите! По всей видимости, оно было делом рук все той же банды. Теперь они приблизились к цели почти вплотную по водосточной системе, прокопали туннель и преспокойненько очистили сейфы. Все шито-крыто! На сей раз прибыль также составила несколько миллиардов! Мой парижский коллега оказался в тяжелом положении, впрочем, как и я сам, поскольку меня вызвали в Париж поделиться своими наблюдениями — разве же я не стал крупным специалистом по «краже века», как прозвали ограбление банка в Ментоне? С тех пор я просветился и знал, что по-нашему это называется «ограбление со взломом». Полицию просто доконали жалобы и ультиматумы, когда нам на помощь просто чудом пришла анонимка — добрый гений изнемогающих следователей! В ней содержался совет произвести обыск на квартире у некоего Марселя Рипаля, проживающего в бельэтаже дома 24-бис по набережной Гран-Огюстен. По спискам жильцов мы узнали, что этот Марсель Рипаль, осужденный на пять лет тюрьмы за кражу со взломом, был выпущен на свободу десять месяцев тому назад. Наконец-то хоть одна ниточка! Обыск состоялся, несмотря на все его протесты. И принес богатые плоды! А именно: мы обнаружили у него набор драгоценностей — колец, браслетов, колье, принадлежащих баронессе де Мейрак! И, держитесь крепко: эти драгоценности были частью награбленного в банке Ментоны! Таким образом, появилось доказательство того, что и в Ментоне, и в Париже орудовала одна и та же шайка! Выходит, Марсель Рипаль и являлся тем башковитым человеком, который разработал такой план ограбления, но сам он это категорически отрицал. Было также невозможно заставить его выдать сообщников. Более того! Он утверждал, что никакого отношения к краже в Ментоне не имеет. Это означало отрицать очевидное, на что и указал ему адвокат. Баронесса представила доказательства, что драгоценности, обнаруженные у Рипаля, и в самом деле являлись ее собственностью. Тем не менее тот упорствовал, серьезно рискуя ухудшить свое положение. Он говорил, что для него это дело принципа: он никогда не согласится понести наказание за ошибку, которой не совершал. На все наши вопросы он систематически отвечал молчанием. Где он спрятал деньги? Кто послал нам анонимное письмо? Сообщник? Женщина, пожелавшая ему отомстить? Когда же мы довели его своими вопросами до крайности, он вскричал: «Я не был в Ментоне! Но это дело подало мне идею насчет Парижа». Может, он хотел выиграть время? Но зачем? Напрасно ему толковали, что, признавшись в двух кражах, он мог бы завоевать некую симпатию публики, которая жалует дерзких и умных авантюристов! Две кражи — преступления, не лишенные блеска! Тогда как одно, совершенное в подражание первому, — пошлость, которая сродни плагиату. «Вы могли бы стать нашим Арсеном Люпеном! — уламывал его адвокат. — Давайте же. Признавайтесь — и дело с концом!» — «Не могу», — стонал Рипаль.