Она была какъ бы ошеломлена тмъ, что находится у тюрьмы. Въ ея безсмысленномъ взгляд выражалось больше изумленія, чмъ горя, и только, когда взглядъ ея останавливался на ребенк, прижатомъ къ высокой груди, изъ глазъ ея выкатывалось нсколько слезъ.
Боже мой! Какой позоръ для семьи! Чуяло ея сердце, что этотъ человкъ кончитъ такимъ образомъ. Если бы хоть двочки не было на свт!
Тюремный священникъ старался утшить ее, проповдуя покорность. Она могла еще встртиться вдовою съ человкомъ, который сдлаетъ ее еще счастливе. Это, повидимому, оживило ее, и она заговорила даже о своемъ первомъ жених, славномъ маломъ, который удалился изъ страха передъ Рафаэлемъ и подходилъ къ ней теперь въ город и на пол, точно желалъ сказать ей что-то.
— Да, въ женихахъ не будетъ недостатка, — говорила она спокойно, со слабою улыбкою. — Но я — хорошая христіанка и, если у меня будетъ второй женихъ, то я хочу, чтобы онъ былъ такимъ, какъ Богъ велитъ.
Замтивъ удивленный взглядъ священника и привратниковъ, она вернулась къ дйствительности и снова неестественно захныкала.
Подъ вечеръ пришло извстіе. Помилованіе было дано. Королева, которую Рафаэль представлялъ себ окруженною тамъ въ Мадрид всми украшеніями и роскошью, которыя Господь Богъ хранитъ въ алтаряхъ, была тронута телеграммами и просьбами и продлила жизнь осужденнаго.
Помилованіе вызвало въ тюрьм взрывъ бшенаго восторга, какъ будто каждый изъ заключенныхъ получилъ прощеніе и освобожденіе.
— Радуйся, тетушка, — говорилъ священникъ жен помилованнаго. — Твоего мужа не убьютъ. Ты не будешь вдовою.
Молодая женшина стояла нкоторое время молча, какъ будто боролась съ мыслями, которыя назрвали въ ея ум съ тупою медленностью.
— Хорошо, — сказала она наконецъ спокойно. — А когда же онъ выйдетъ изъ тюрьмы?
— Выйдетъ?… Да ты съ ума сошла. Никогда! Онъ долженъ еще радоваться, что жизнь его спасена. Его увезутъ въ Африку, и будучи молодымъ и сильнымъ, онъ можетъ прожить еще двадцать лтъ.
Женщина впервые зарыдала отъ всей души, но это были слезы не печали, а отчаянія и бшенства.
— Послушай-ка, — сказалъ священникъ въ раздраженіи: — вдь, ты гнвишь Госпрда Бога. Ему-же спасли жизнь, понимаешь ли? Онъ уже больше не присужденъ къ смертной казни. A ты еще недовольна?
Женщина перестала плакать. Ея глаза засверкали ненавистью.
— Хорошо… Его не убьютъ… Я рада этому. Онъ-то будетъ спасенъ, а я чтоже?
И посл долгаго молчанія она добавила среди стоновъ, потрясавшихъ ея смуглое, страстное и грубо пахнувшее тло:
— Осуждена теперь я, а не онъ.
Состраданіе
Въ десять часовъ вечера графъ Сагреда вошелъ въ свой клубъ на бульвар Капуциновъ. Лакеи бросились толпою принять отъ него трость, лоснящійся цилиндръ и роскошную мховую шубу; раздвшись, графъ предсталъ въ накрахмаленмой рубашк безупречной близны, съ гвоздикой въ петлиц и въ обычной, скромной, но изящной форм — черной съ блымъ — джентльмэна, пріхавшаго прямо съ обда.
Въ клуб знали, что онъ разоренный человкъ. Состояніе его, обратившее на себя пятнадцать лтъ тому назадъ нкоторое вниманіе въ Париж, щедро разбрасывалось имъ за это время на вс четыре сторсны и теперь исчерпано. Графъ жилъ на остатки прежняго величія, подобно людямъ, потерпвшимъ кораблекрушеніе, которые, цпляясь за обломки, ждутъ въ смертельной тревог наступленія послдняго часа. Даже лакеи, юлившіе вокругъ него, точно рабы во фрак, знали о постигшемъ его несчасть и обсуждали его постыдное затрудненіе въ деньгахъ; но въ ихъ безцвтныхъ глазахъ, утратившихъ всякую выразительность изъ за постояннаго раболпства, не отражалось ни малйшей наглости. Графъ былъ такой важный баринъ! Онъ расшвырялъ свои деныи съ такой великосвтскою щедростью! Вдобавокъ онъ былъ настоящій аристократъ, a душокъ вковой знати обыкновенно внушаетъ нкоторое уваженіе многимъ гражданамъ, предки которыхъ создали революцію. Это былъ не какой-нибудь польскій графъ, живущій на содержаніи у важныхъ дамъ, и не итальянскій маркизъ, который мошенничаетъ въ игр, и не важный русскій баринъ, получащій нердко средства къ жизни отъ полиціи; это былъ г_и_д_а_л_ь_г_о, настоящій испанскій грандъ. Кто-нибудь изъ его предковъ былъ выведенъ можетъ быть въ С_и_д_, въ Р_ю_и Б_л_а_з_ или въ какой-нибудь другой пьес, дающейся на сцен во Французской Комедіи.
Графъ вошелъ гь клубъ съ самымъ развязнымъ видомъ и высоко поднятою головою, привтствуя друзей и знакомыхъ хитрою, еле замтною улыбкою, въ которой отражались и надменность, и легкомысліе.