Чем обусловлен этот ветер? Может, уже влияет теплый фронт нового циклона?
Эх, напрасно так надолго задержал рейс. Пораньше бы — попал бы в «окно», а так — могу не успеть. Пока соберем пассажиров, пока то да се… практика показывает, что еще и с пассажирами часа два просидим в ожидании какой-нибудь порции курицы. И когда-то еще долетим до Норильска…
Вы скажете: чего тут думать — цифры подходят, надо лететь.
Вот тот мой коллега, что второй раз подряд сидит в Игарке, так и решил.
Все те капитаны, кто летает в Норильск «по цифрам», так и считают: вероятность того, что попадешь на запасной, примерно 50 %.
Как же тогда я за 30 лет уходил на запасной всего несколько раз? И то — по собственной глупости: обязательно что-то где-то проглядел, не предусмотрел, не унюхал, не усёк. Нет, ребята, как хотите, а пневмония научила меня быть очень предусмотрительным. Ни себе, ни своим пассажирам я наказания Игаркой не желаю. Вы уж простите, если я чуть «перебдю».
Тут есть этическая сторона. «Перебдение» происходит на глазах у коллег, и можно за спиной заработать репутацию трусоватого капитана. Я пытаюсь эту грань чуять. Да и все капитаны при принятии решения чувствуют то же: не лететь нельзя… но иной раз приходится брать себя за горло, и это требует известного мужества. Да и зачем же я в течение десятилетий вырабатывал интуицию?
Потом время расставит все по местам, и на старости лет станет ясно, кто трус, кто безрассуден, а кто дело делал и обошелся без запасных. Да и то: «трус» — громко сказано; трусов среди летчиков не бывает, отсеиваются. Но излишне осторожные — как бы чего не вышло — попадаются. Их жизнь, может, жестоко била… а меня Бог миловал.
Нет, ребята, все же наши проблемы чем-то неуловимо отличаются от проблем рабочего класса.
Начинаю раскручивать рейс. Поднимаю представителя: готовимся. Принципиальный вопрос: на какое время назначаем вылет?
Мне надо, конечно, пораньше. Прикидываю еще один фактор. Пока мы долетим, там будет еще день или уже наступит ночь? Днем ОВИ бесполезны, и если видимость 200, то и по ОВИ будет 200. Ночью же они пробьют до 900, а это как раз тот минимум, при котором можно садиться. Получается, что лучше вылететь попозже. Но по опыту знаю, что мы еще просидим, и немало, с этими неувязками, поэтому назначаю срок вылета на 10, как было сообщено вчера пассажирам. Представитель протестует: люди не соберутся, пока то да се… давайте на 11.
— Пока то да се — давай раскручивай службы. Дай бог в 12 взлететь.
Договорились на 11.
Сидим в самолете, пассажиры на борту, их считают, пересчитывают, сбиваются… у кого-то что-то не так с документами… Медленно тянется время.
И телескопический трап, вроде, как у людей. И новейший, реконструированный по последнему слову аэропорт… Я сам часто по службе летаю пассажиром, но никак не могу понять, почему человек, пройдя регистрацию и досмотр, не может в одиночку пройти по пустому коридору, по рукаву трапа и вступить в салон самолета. Нет. Людей надо накопить. Надо протомить. Дождаться дежурную по подсчету посадочных талонов и дежурную по отрыванию корешков упомянутых талонов. Как будто это нельзя сделать все сразу на регистрации.
Может, я не прав, но закрадывается мысль: сколько же мы кормим дармоедов…
Толпа все еще не расселась. Если бы по одному-то, все бы уже давно без сутолоки заняли свои места; но это слишком просто. Надо, чтоб по головам, чтоб в тесноте, чтоб ругались.
А куда они денутся. Загрузка.
А они ж живые люди.
Нет, никогда у нас друг к другу не обратятся уважительно: «сэр», «пани», «мадемуазель»… Нет у нас в языке таких слов. У нас по половому признаку: «мужчина», «женщина»…
— Эй, женщина! Куда вас черти несут?
Дети социализма… товарищи… Строем, в ногу, с песней — на регистрацию!
А погода в Норильске утекает. Запрашиваем у диспетчера свежую погоду. Передают: сцепление 0.38.
Чистят, чистят полосу, а значит, улучшается. Но и ветер усилился, и снова предельный, уже для 0.38…
Отступать некуда. Передаю рулению:
— Повторное решение на вылет принимаю. Разрешите запуск.
Взлетели в 12.10.
В полете мы погодой Норильска не интересуемся. Зачем заранее переживать. Но вот вошли в зону. Второй пилот берет погоду: метель… поземок… видимость… облачность… но главное — коэффициент сцепления 0.51! Правда, и ветер под 80 градусов до 16 метров в секунду. Для нашего самолета при сцеплении более 0.5 максимально допускается 17. Минус один метр на московское указание — как раз предел.
Сейчас я покажу ребятам то, о чем всегда говорил: наш самолет бокового ветра не боится. Я покажу это в метель, при плохой видимости, может, без фар, в вихрях поземки, на норильском знаменитом пупке. Сейчас будет момент истины. Ради него я сомневался, тревожился, собирал информацию, консультировался и, наконец, решился.