Через 2-3 дня поступают 2-3 сообщения, что Варвара нашла себе искомого любовника, помесь Эйнштейна и Рокфеллера, он ее нежно любит, безмерно балует и готов хоть сейчас взять на себя бремя заботы о ней самой и ее детях – двух школьниках и одной студентке. Но ее моральные принципы не позволяют бросить больного мужа и стать обузой для этого замечательного человека, сравнимого человеколюбием со Швейцером, а умением сексоваться – с Вудманом. Ну что я скажу, будьте счастливы, что ли? Ничего не отвечаю. «Не веришь, DD? Ну и напрасно, я всю правду написала». Не отвечаю. «И ревнуешь небось со страшной силой? Жалеешь, что упустил свое счастье? Переживаешь?». Продолжаю молчать. Жаль, что на Мамбе однозначно понятно, прочитано сообщение или нет. Пускай сама бы переживала.
Для примирения Валя применила тяжелую артиллерию – телефонный звонок. У нее низкий грудной голос, особые обертона в интонации, заставляющие подсознание интерпретировать самую невинную фразу в сексуальном контексте, завораживающий смех и чудовищный акцент, совершенно не стыкующийся с правильной русской речью в письменном общении. Особенно это касалось неверных ударений, но, собственно, понятно почему: переехали они в Россию всего несколько лет назад, а до того многие слова и выражения она видела в напечатанном виде, но никогда не слышала в произношении. Помирились мы с полпинка: Валентина ожидаемо призналась, что никакого любовника нет и не будет, пока она днем и ночью только обо мне и думает; и неожиданно созналась, что ей очень нравится злить меня, выводить из себя, заставлять проявлять настоящие эмоции, пусть даже негативные, потому что в штатном режиме я слишком спокойный и невозмутимый, говорю, словно читаю лекцию студентам.
Тянуть дальше нельзя – перегорим. Встреча назначена. Еду в Эмск. Сразу после въезда в город, пока не началась жилая застройка, тянется унылая и полуразрушенная промышленная зона. Моя новая подруга работает главбухом в одном из непонятно зачем уцелевших предприятий (и просто бухгалтером в другом, коммерчески более успешном). Несмотря, что я подъехал минут на пять раньше условленного времени, Варя уже стоит на искореженной остановке, служащей скорее ориентиром, чем местом отправки общественного транспорта. «Бедолага, - мелькает у меня в мозгу, - как она каждый день сюда добирается? И как уезжает? Вечером не каждый таксист согласится сюда приехать». Плюс – сейчас на дворе поздняя осень (а то и начало зимы), холодно, ветрено, промозгло. Подспудно ожидаю выволочки за опоздание, которого нет и в помине, но разве можно что-то доказать рассерженной женщине? А значит, маячат на горизонте очередная ссора и обида. Но Валя благодушна и улыбчива, в меру вежлива и в мера кокетлива, я забываю про все прошлые ссоры и обиды, а мои мысли все больше и больше склоняются к тому, что работа не волк, в лес не убежит, к делам можно и после обеда приступить, а сейчас надо ковать железо, пока горячо, то бишь везти ее на квартиру и хорошенько там оттрахать.
Она вначале смущается, потом хихикает, потом интересуется, а где конкретно находится квартира, куда мы направляемся (о презиках ни слова, ура, забыла), потом спальные районы после промзоны плавно перетекают в центр города, и вдруг, как гром среди ясного неба, звучат ее слова – преамбула спинным мозгом чуемой четвертой ссоры:
- Останови здесь, DD, я сойду. Спасибо, что подвез!
От неожиданности я проскакиваю нужную остановку, скорее даже не то что не успел, а просто не поверил, подумал, может она так оригинально пошутила – уж слишком теплой и проникнутой взаимной симпатией была атмосфера в салоне машины. Голос Варвары становится металлическим:
- Останови, я сказала. Я с тобой никуда не еду. Останови, или пожалеешь!
- Подожди, доедем хотя бы до следующей остановки.
- Нет, прямо здесь!
Здесь так здесь! Чёрт бы тебя подрал! Стерва! Дура! Обманщица! И прочие нецензурные слова! Да и ты хорош, DD, в очередной раз попался на уловки очередной динамистки, уши развесил, думал, сейчас трахнешь новенькую, ага, а тебя как бесплатного таксиста использовали. Нечего было с этой странной теткой связываться, не помнишь, что ли, какой бред она несла, и сколько раз ты зарекался продолжать общение? Вслух, конечно, я ничего не говорю, делаю лицо максимально каменным, подъезжаю к обочине, торможу, и сжав волю в кулак, не оборачиваюсь в ее сторону, пока она открывает дверцу и выходит, сказав ядовитым тоном: