На заработанный рубль мы пошли и купили примулу. Идём оба грязные от кирпичей, потные, руки-ноги как чужие.
А только взяли этот цветок — красную шапочку, — прямо петь захотелось.
Теперь он у нас в классе на окне стоит.
Я его часто-часто поливаю, и у него уже целых три шапочки выросли.
И все говорят, что это самый красивый цветок. Только одна Кругликова говорит, что ничего особенного.
Про собаку
Собака хорошо знает, что она собака. Я вот встречу собаку, скажу ей:
— Собака!
Она сразу на меня посмотрит. А иногда и хвостом завиляет.
Далеко-далеко увижу, крикну:
— Собака!
Она услышит — обязательно повернётся. Я много раз проверял.
А крикнешь другие слова: «поезд» или «небо», — и внимания не обратит. А на «собаку» сразу откликается, бывает, иногда даже прибежит. Прибежит и в глаза смотрит: зачем звал?
Я тогда ей говорю:
— Здравствуй, собака. Как живёшь? Хорошая ты, умная.
А она понимает, довольна.
Я очень люблю собак. Они умные. И они наши друзья.
В парке
Мы с ребятами пошли в парк. Там пионеры скворечники прибивали. Много скворечников. Прилетят скворцы, а для них уже квартиры готовы. Вот обрадуются!
Вдруг один воробей — раз! — и залетел в скворечник.
Сначала все рассердились, стали кричать, камнями кидать. А потом решили: что ж такого, пока скворцов нет, пусть поживёт воробей. Воробьям тоже где-то жить надо. Для них ведь никто не строит домиков. Если бы строили, то зачем им в чужой лезть. Правда же?
Кругликова
В том дворе, где Кругликова живёт, качели есть, песочница, сетка для волейбола. Всё, что хочешь. И к ним много ребят ходит.
Я один раз тоже пошёл, хотел на качелях покататься, а там Кругликова была.
Она меня увидела и говорит:
— Ты чего в чужой двор пришёл? Уходи.
Я не хотел уходить, пошёл к качелям, а она загородила их и опять говорит:
— Уходи. Всё равно кататься не дам. Не твои качели.
Я и ушёл.
А вечером гляжу, она в наш двор с бидоном идёт. Хотел я её сначала не пустить, а потом думаю: чего я её не пущу? И пустил.
Сегодня после уроков я опять пошёл к ним во двор, а она меня опять не пустила. Ничего, вечером она опять к нам пойдёт с бидоном, а я её опять пущу. Всё равно ей наконец стыдно станет, что я её пускаю, а она меня нет.
Кока
Если я что-нибудь не так сделаю, мама мне обязательно скажет:
— А вот Кока бы так не поступил.
Если я не хочу на ночь умываться, сразу слышишь:
— Коке и говорить бы не пришлось, сам догадался бы.
А если что хорошее сделаю — посуду чисто вымою или пол подмету со всеми углами, и тут мама Коку вспомнит:
— Ну, молодец, совсем как Кока.
Кока — это у мамы в детстве друг такой был. Он всё всегда делал как полагается.
И вдруг на прошлой неделе звонит телефон. Мама подошла, поалёкала, поговорила, а потом как закричит:
— Кока, милый, это ты? Правда?
Я ушки на макушку — слушаю. Мама кричала, так кричала, не поймёшь толком что, а потом скорее стала одеваться.
— Ты куда, мам? — спрашиваю. А сам уж догадался куда. Просто мне хотелось, чтоб мама про меня вспомнила.
Мама и правда вспомнила обо мне.
— Собирайся, — говорит, — поедем вместе. Тебе полезно на хороших людей посмотреть.
Поехали мы в гостиницу «Октябрьская». Поднялись в лифте на третий этаж. Нашли комнату 307.
В комнате за столом сидит мальчишка. Ну такой чистый, такой глаженый, такой вежливый — ну Кока и Кока.
— Здравствуйте, — говорит он. А сам вскочил и маме стул придвигает.
Мама даже вздохнула:
— Вылитый Кока. Такой же был.
И тут дверь открывается, входит дяденька. Посмотрели они с мамой друг на друга и стали обниматься. И я сразу понял — Кока. Только вырос.
— Сто лет не виделись, — говорит мама. — Ты как раз такой был, как твой сын.
— Да, — говорит Кока. — А тебе сколько тогда было? Лет пятнадцать?
— Шестнадцать, — говорит мама и слёзы утирает. — Мы с твоей сестрой как раз паспорта получали, в цирковое училище поступить хотели. Веришь, до сих пор жалею, что не удалось.
Взрослый Кока захохотал.
— А знаешь, почему не удалось?
— Родители узнали, запретили.
— А откуда родители узнали?
— Не знаю.
— Вот то-то, говори мне спасибо. Это я тогда ваш разговор подслушал и доложил родителям.