Гнев охватил бека. Он заорал:
— Пошел вон! Отступник! Ты потерял совесть!
Разная религия, видно, была у Абд-уль-Халим-бека и у Абу Дияба…
Солнце медленно скрывалось за горизонтом, волоча за собой длинные золотые полосы, словно огромные павлиньи хвосты, заполнившие все небо над Гутой.
Абу Дияб вышел из дома бека и медленно побрел по дороге, обсаженной оливами, ореховыми деревьями и тополями. Он остановился только тогда, когда вышел на широкую поляну, сплошь усыпанную пионами и окруженную плотной стеной абрикосовых деревьев и яблонь, и отсутствующим взглядом посмотрел на потухающий горизонт. На небе уже сиял яркий серп луны. Перед глазами Абу Дияба как бы сверкнул серебряный клинок, выхваченный чьей-то невидимой рукой из фиолетовых ножен-облаков, окрашенных по краям в цвет темной крови. Рука Абу Дияба невольно скользнула по бедру, и он нащупал кинжал. Абу Дияб купил его много лет назад у Абу Ясина, скрывавшегося от солдат султана, которые преследовали его за отказ воевать против Йемена.
Абу Дияб крепко сжал рукоятку кинжала, у него было такое чувство, словно он неожиданно встретил своего лучшего друга и пожимал его руку.
— О верный молчаливый друг! — прошептал Абу Дияб. Рука его так и осталась на бедре. Глаза не видели ничего, кроме сверкающего склона горы Касиюн, в который, как серебряный клинок, медленно погружался серп луны…
В ту секунду, когда гора поглотила верхний край уходящего месяца, перед Абу Диябом на одно мгновение, словно при блеске молнии, возникло лицо Абд-уль-Халим-бека с закрученными усами и красными отвислыми щеками. В ушах Абу Дияба снова прозвучал крикливый голос бека: «Что тебе от меня нужно? Никогда… Никогда… Что тебе?» Пламя гнева бушевало в груди Абу Дияба. Он пошел по дорогам и полям, которые не просто знал, а ощущал, как ощущал свое тело, свою плоть. Ведь вся земля вокруг была пропитана его потом, смешана с его кровью. Никогда не забывал он своего близкого родства с землей. Даже съедая хлеб с луком и огурцом — свою обычную пищу, он всегда чувствовал запах полей. Но сегодня Абу Дияб не ощущал никакой связи с этой землей. Он шел и почти не замечал ее под ногами, как будто Абд-уль-Халим-бек вместе с деньгами украл у него землю…
Абу Дияб шел все дальше и дальше…
Вот абрикосовые деревья. Он посадил их, он поливал их, он заботился о них, чтобы вытянулись их нежные ветки, чтобы расцвели они весной, чтобы принесли сочные плоды в начале лета.
А вот и ручеек. Он течет по краю поля, засаженного бобами, фасолью, баклажанами… Это он, Абу Дияб, проложил ему путь мотыгой, обильно смочив русло своим потом, прежде, чем вода смочила его берега. И когда Абу Дияб проходил вдоль ручья в часы сильной жары, у него было чувство, словно не пот, а вода ручья орошала его грудь.
А сейчас Абу Дияб не чувствовал ничего… Долго бродил так Абу Дияб, и когда он очнулся от своих дум, была уже полночь. Он остановился около огромного дерева, отделявшего дом бека от загона для скота. Его радостно встретили собаки. Они прыгали и катались в пыли вокруг него, а он и не заметил их горячего приветствия. Услышав возню собак, корова Уммаль-Хайр просунула свою голову в окно, пробитое в загоне, и протяжно замычала.
Абу Дияб вздрогнул и сказал ей с упреком:
— Тише…
Много времени прошло, а в Гуте только и было разговоров, что об Абу Диябе, арендаторе Абд-уль-Халим-бека. Везде — на полях за плугом, в домах, в тени зеленых деревьев, где отдыхали крестьяне после работы, на берегах Барады и ее притоков, — у всех на языке была эта история.
— Ты знаешь, как все это произошло?
— Нет. А ты?
Много раз все уже слышали рассказ, но с удовольствием слушали его вновь.
… В ту ночь Абд-уль-Халим-бек спал в комнате, находившейся под самой крышей дома.
Вскоре после полуночи Абу Дияб взобрался на восточную стену дома и влез к беку через открытое окно, перед которым росло большое ореховое дерево.
Бек спал на двух перинах под покрывалом, напоминавшим чадру невесты: оно защищало его от насекомых. В комнате тускло горел светильник. Абу Дияб повернул фитиль, свет залил комнату…
Бек проснулся и заметался на постели. Страх сковал его язык, он кряхтел и всхлипывал. Вдруг он услышал из-за покрывала резкий голос:
— Не бойся, бек… Это я, Абу Дияб.
— Что… что ты хочешь? — пролепетал бек.
— Ты забыл, бек, что я хочу? Я хочу получить свои деньги и только. Не бойся. Я не вор.