И вот этот легендарный герой, который в представлении Шаалана был сказочным богатырем, сидел перед ними. Внешне он мало чем отличался от любого другого крестьянина Гуты — разве только тем, что лицо его выражало возмущение и жажду мести, а в глазах горели гордость и глубокая уверенность в себе.
Заворачивая щепотку табака в бумагу, которую он держал между большим и указательным пальцами, Абу Дияб спросил крестьян, не глядя ни на кого из них:
— За что избил вас Зейн-эд-Дин-эфенди?
— Клянусь аллахом, о дядя… — начал было Шаалан.
Но Абу Дияб резко прервал его:
— Я не дядя человеку, который молча сносит, когда его бьют!
Шаалан, волнуясь, продолжал говорить. Он поведал Абу Диябу, как он и четверо его товарищей хотели поджарить немного свежих пшеничных зерен, как увидела это служанка и донесла на них господину. Когда же Шаалан рассказал о том, как ночью пришел сын бека и накинулся на батраков с кнутом, вздрогнул Абу Дияб, словно сам получил удар хлыстом, и вскрикнул:
— Довольно, не продолжай! Хватит!
Абу Дияб грозно нахмурил брови. Приложив левую руку ко лбу, он провел ею по лицу. После минутного молчания Абу Дияб снова заговорил:
— Вы знаете, за что бил вас Зейн-эд-Дин-эфенди? — спросил он.
— А разве не за то, что мы ели зерна? — удивился ливанец Джорджес.
— Нет, — отрицательно покачал головой Абу Дияб. — Нет, это не причина.
— Так за что же? — спросил крестьянин из Хаурана.
Абу Дияб резко, весь кипя от возмущения, отвечал:
— За то, что он считает вас слабыми! Он знает, что вы не объединитесь против него, хотя вас пятеро, а он один! Он бил вас потому, что не боится вас!
Шаалан, закусив верхнюю губу, закивал головой, а затем сказал:
— Правильно! Клянусь аллахом, верно!..
Абу Дияб, обратившись к стоявшим вокруг него пяти крестьянам, произнес повелительно:
— Возмездие должно прийти от вас. Здесь, в этом же самом загоне, вы обязаны отомстить тому, кто вас избил. И если вы не сделаете этого, я жестоко накажу вас.
Перед тем, как уйти, Абу Дияб сказал Шаалану:
— Только после того, как ты примешь участие в расправе с Зейн-эд-Дин-эфенди, ты станешь моим истинным племянником…
Прошло два дня… Для Шаалана они были днями настоящей жизни. Они стерли с его лица следы прошлых десяти мрачных лет. В каждом движении юноши сквозила энергия, каждый его взгляд светился радостью.
Два дня бродил Шаалан среди лесов и садов Гуты, лелея сладкую мечту — присоединиться к Абу Диябу. Несколько часов назад к нему прибегал Бузбуз. Мальчишка принес ему лепешку и две луковицы и сказал, что Абу Дияб ждет его под большой смоковницей в восточной стороне поля Умм-аль-Джуза…
О счастливый день! Теперь Шаалан с полным правом мог присоединиться к Абу Диябу — за его товарищами закрылись тяжелые ворота тюрьмы в Дамаске, а его преследовали солдаты султана. В душе Шаалана проснулось какое-то новое, не испытанное им до того чувство, — чувство гордости и собственного достоинства, свойственное человеку, который обрел место в жизни. Да, он стал таким человеком, ибо вступил на путь мужества и чести, на славный и благородный путь. И когда через два часа после захода солнца Шаалан шел извилистыми тропинками и вброд переходил ручьи, картины ночи возмездия — так он назвал ту ночь — не покидали его.
То была поистине знаменательная ночь не только в жизни Шаалана и его товарищей, но и в жизни многих других людей.
… Бык Абу Расин сыграл свою роль в эту ночь. Он был упрям. Когда он стоял на месте, то превращался в стену, которую не мог бы поколебать даже смерч. Поэтому крестьяне, придумывая способ помешать Зейн-эд-Дин-эфенди выскользнуть из стойла после того, как он по своему обыкновению войдет в него вечером, — вспомнили об этом удивительном свойстве Абу Расина. Они решили именно Абу Расина сделать своеобразной дверью, которая не откроется ни для входа, ни для выхода.
И Абу Расин добросовестно выполнил свою роль: когда управляющий бека хотел помочь сыну своего господина, страшный удар Абу Расина отбросил его в сторону, и он покатился по земле, как мяч.
Шаалан вспомнил это и рассмеялся…
Черный, как смоль, ворон прогуливался по середине вспаханного поля. Вдалеке раздавался лай собак…
И вот в темноте показалась высокая черная фигура, осторожно и медленно ступавшая по земле.
Сердце Шаалана дрогнуло. На одно мгновение ему стало страшно, но он сразу успокоился и прошептал: