— Здрасьте! — громко сказал он Меррику, но его глаза бегали по сторонам, он был явно в восторге от увиденного.
— Здравствуй! — ответил Меррик. — У нас еще есть время выпить лимонада. Пошли в сад!
Меррик разыскал официанта и заказал стакан лимонада и рюмку чинзано. В саду мальчик продолжал громко болтать, таращась по сторонам, но Меррик не слушал его. Чуть приподняв голову, он наслаждался гитарой и задумчиво глядел на скрытую за деревьями скамейку-качалку, на которой снова сидели молодожены. Мальчик, казалось, не замечал этого. Он жадно пил лимонад и болтал.
За ужином Зеппе ел с аппетитом и попробовал вина Меррика. Он заявил, что, когда вырастет, станет управляющим. Мальчик с охотой согласился отведать предложенный Мерриком второй десерт, после чего, прижав руки к животу и закрыв глаза, простонал: «Ой!» — хотя выглядел вполне здоровым. Меррик пил кофе и курил. Они засиделись за ужином, терраса была почти пуста.
— Можно, я схожу в туалет? — спросил мальчик.
— Конечно. Видишь ту дверь? — Меррик показал, но поняв, что ошибся, покачал головой и показал на нужную дверь. — Там на двери должна быть табличка «для синьоров», а не «для синьор».
Зеппе улыбнулся и ушел.
Он отсутствовал, как показалось Меррику, совсем недолго, хотя Меррик и не был уверен и даже машинально посмотрел на часы, словно это могло ему что-то сказать, ведь он не знал, когда именно мальчик ушел. Просто когда Меррик оглянулся, тот уже возвращался назад.
— Можно мне сигарету? — Это было второе, что попросил у него Зеппе.
— Боюсь, что нет, — ответил Меррик, отказывая во второй раз. Правда, будь они на улице, он дал бы мальчику сигарету. — Почему бы нам не прогуляться?
Они вышли на дорогу. Зеппе молчал, словно так действовала на него темнота.
— Где ты живешь? — спросил Меррик:
— Там. — Зеппе махнул назад.
— Тогда пошли в ту сторону. Уже поздно. — Меррик повернулся.
Когда они снова подошли к отелю «Орландо», Зеппе помахал рукой и сказал:
— Увидимся завтра на берегу. До свидания!
— До свидания, — попрощался Меррик.
— Grazie![4]
— Prego![5]
Меррик вернулся в гостиницу. Когда он проходил через вестибюль, управляющий, усатый мужчина, на вид лет около сорока, окликнул его:
— Синьор Меррик. — Он отвел Меррика в угол вестибюля. Но, прежде чем успел что-либо сказать, к ним подошла белокурая итальянка с большим бюстом и обратилась к Меррику:
— Извините, синьор, но мы не пускаем в наш отель уличных мальчишек. Ни под каким видом.
— Синьор… Подожди, Элеонора! Piano, piano.[6] Дай я поговорю сам. Мы ведь еще не уверены.
— Нет, уверены! — возразила Элеонора.
— Синьор, — продолжал управляющий, — только что у нас была совершена небольшая кража.
Теперь к ним присоединилась и американка со светло-каштановыми волосами.
— Здравствуйте. Послушайте… Я не хочу никого обвинять, но моя золотая пудреница, моя зажигалка…
— И еще пятьдесят тысяч лир, — вставила Элеонора.
— Все это было у меня в этой сумочке, — сказала американка, показывая Меррику декоративную сумочку. — Я заметила пропажу пару минут назад. Сумочка весь вечер была при мне, если не считать тех двух минут, когда я оставляла ее на столике в дамской уборной.
— Ловкий воришка. Он положил камешки для веса, — заметила Элеонора. — Покажите их.
— Это правда, — кивнула американка и слабо улыбнулась. — Камни с пляжа.
Меррик заглянул в открытую сумочку и увидел несколько кусочков черепицы, какие они с Зеппе собирали днем на берегу.
— Этот мальчик отходил от вас этим вечером? Он ходил в туалет? — спросила Элеонора. — Ходил, я видела. Он вставал из-за стола. Я знаю этого мальчишку. Он хулиган. Его зовут Зеппе. Как же его фамилия? — Она нахмурилась так, словно еще немного — и фамилия всплывет в ее памяти. Посмотрела на управляющего, затем на Меррика. — Где он живет?
— Не знаю. — Меррик, пожав плечами, убежденно добавил: — Я уверен, он ничего не крал.
Однако уверения Меррика не возымели действия — управляющий пошел к стойке звонить в полицию. Белокурая итальянка продолжала громко рассуждать об уличных мальчишках и о приличных гостиницах; американка была огорчена пропажей золотой пудреницы, но на Меррика не сердилась.
— Я, конечно, сделаю все, что смогу, — пообещал ей Меррик. — Обязательно. — Хотя он не имел ни малейшего представления о том, что может сделать для нее.