А пидарасы должны быть наказаны по заслугам.
© 3 декабря, 2008
Ромкин рассказ
Музыка:
Squirrel Nut Zippers — bad bussinesman
ГОЛОД
Сначала у него закончилось мясо. Курица, немного свинины и кусок сала, отправившийся в сковородку вместе с картошкой, луком и укропом. Шкварки из него были изумительны. Мда… были…
Хлеб, макароны, крупы, сахар-соль-перец, лавровый лист, кожаная куртка и три пары туфель… Суп из последних по вкусу почему-то напомнил уху.
Два таракана и четыре мухи. Фуууу, бля, гадость! Гадость? Ну это смотря когда посмотреть.
Электропроводка не имела вкуса и запаха, но зато имела разный цвет. В отличие от побелки, использованной вместо муки, когда он делал блинчики их обоев.
Дерево есть можно. С железом сложнее.
Потом было жаркое. Чудное жаркое и бульон. Недосоленный, правда (соль закончилась вместе с туфлями), но ведь мясной бульон! И жаркое не из долбаного линолеума, а из мяса.
Ушел голод, пришла боль. В левой ноге. Он вспомнил, кажется, это называлось фантомной болью. Чтобы отвлечь мозг от левой ноги, пришлось добавить в рацион котлеты и отбивные. Правая нога закончилась так же быстро, как и левая.
После ног были руки. Потом пришлось есть сырое мясо, так как готовить ему было нечем. Почки, печень, сердце — короче, весь ливер. Ребрышки (почти такие же вкусные, как свиные).
Потом он съел глаза и уже не мог видеть, как оголодавший рот жадно сжирает губы, пытаясь добраться до самого себя.
Сытая челюсть, отполированная острыми клыками, еще долго отрыгивала, валяясь на железобетонной плите среди обрывков линолеума.
© 2 ноября, 2008
Лампочка и сигарета
Разговор этот завел Лева Зильберштейн, после трех партий в шахматы, когда уже стемнело, а возиться с удлинителем и выносить лампу было еще лень. Развалившись на своем уличном стуле и уставившись в серое небо, Лева глубокомысленно изрек:
— Мы сейчас с тобой летим.
— Куда? — на автомате спросил я, придумывая причину, почему именно Лева должен принести из дома свою лампу, а не я свою.
— Не куда, а когда. — ответил Лева. — Мы летим в будущем. Причем летим с постоянным ускорением, которое растет c геометрической прогресcией.
За забором было слышно пьяное пение Гориллыча. Судя по тому, что к нему примешивался лай Тужурки, Гориллыч снова выгнал ее из будки и забрался туда сам. Впрочем, Тужурка может лаять на все, что угодно. Непонятно, что в ней Рекс нашел.
— С таким ускорением можно и уебаться куда-нибудь. — заметил я.
Лева — интеллигент. Поэтому он сначала поморщился, что было заметно даже без света, а потом сказал:
— Мы не живем настоящим и никогда не жили. Мы всегда жили в будущем. И сейчас сквозь него летим. Поэтому нашу жизнь уместно сравнивать с полетом. Я сейчас не про нас с тобой говорю, а про все человечество.
— Слышь, человечество, лампу вынеси. — пробурчал я. — У моей провод перегорел.
— Ты сильно удивишься, если увидишь завтра на прилавках одежду с климат-контролем, саморазгоревающиеся консервы и какие-нибудь бесконечные зажигалки? — неожиданно спросил меня Лева. — Если утром включишь новости и услышишь про первую колонию на Марсе? А как ты думаешь, через сколько лет ты услышишь о том, что люди смогут передавать информацию напрямую, и для этого им не понадобится телевидение или интернет? Знаешь ли ты о том, как сильно изменится мир твоих ценностей после того, как в твоей ванной комнате появится молекулярный душ?
Зехеры, которые любит исполнять Лева, мне хорошо знакомы. Только что я проиграл три сотни, и теперь Лева тщательно засирал мне мозги, оттягивая время, чтобы уйти домой с наживой. Поэтому я снова попросил его вынести лампу.
Однако Лева в ответ исполнил кое-что новенькое. Он достал из кармана лампочку, взял ее тремя пальцами, чуть вытянул руку в сторону… и лампочка зажглась.
— Хера се! — воскликнул я и сигарета, вывалившись из моего рта, упала на новые спортивные штаны. Я подскочил, пытаясь сбросить сигарету прежде, чем она проделает в штанах дырку, неловко взмахнул рукой. Лампочка вылетела из Левиной руки и тут же погасла.
В следующую секунду мы услышали характерный звук лампочки, бьющейся о кирпичную стену.
— Как ты это сделал?!
— Зачем ты это сделал?!
Эти два вопроса мы задали друг другу одновременно, после чего я уставился на Леву в немом восхищении. Лева натуральным образом светился. Таким слабым мутным, слегка зеленоватым цветом.
— Лева, ты…
— Я не Лева, дурак! — ответил мне Лева и стал на моих глазах растворяться в воздухе, меняя к тому же внешность. — Лева спит.
— А ты кто? — растерянно прошептал я, уже догадываясь.
— Ты знаешь. — подтвердил мою догадку Никола Тесла, превращаясь в почти бесцветный пар.
— Стой! — заорал я так, что перестала лаять Тужурка и даже Гориллыч замолк на несколько мгновений. — Стой! Не уходи! Расскажи еще! Расскажи про нашу жизнь!
Но Никола Тесла исчез. А через мгновение что-то слабо вспыхнуло и погасло в том месте, где предположительно упала и разбилась лампочка.
— Ну хоть три сотни сэкономил. — философски заметил Рекс из-под стола, где он лежал все это время.
Почуяв, что я не в настроении, пес молча перебрался в будку.
Я растеряно смотрел на Левин стул, у моих ног тлела сигарета, а из-за забора доносилась унылая песня, смешанная с собачьим лаем. И знаете, что? Я пошел домой, взял бутылку водки и направился к Гориллычу. Почему-то мне подумалось, что сейчас только он сможет рассказать что-то толковое про нашу жизнь.
Но перед этим я растоптал долбаную сигарету так, что превратил каждую табачинку в молекулу. Впрочем, тут же прикурил новую, щелкнув своей бесконечной зажигалкой.
© 15 февраля, 2009
лампочка
Это ты? Не может быть!
Ты здесь, чтоб меня убить?
Уже давно заполночь, а я не сплю. Проснулся, сижу на кровати, и смотрю на щель между дверью и полом, в которую пробивается свет коридорной лампочки. Той, которую я выключил перед тем, как пойти спать.
Прислушиваюсь к тишине, царящей в доме. С тоской вспоминаю о том, что на кухонном столе на самом видном месте лежит топорик для разделки мяса, а рядом с ним вечерняя газета, рассказывающая о маньяке, недавно появившемся в окрестностях.
И почему-то вспомнился утренний разговор с женой, которой я не только отказался дать развод, но и пообещал завтра заблокировать все счета.
А в обед был разговор лично с Иваном Андреевичем Каустинским по прозвищу "Индеец". На фотографиях, которые я ему показал, он снимал скальпы со своих должников и кредиторов. Я дал ему сутки на размышление.
Я думаю о том, что перед тем, как зайти в спальню, я выключил свет. Кажется, выключил
Сейчас я не уверен даже в том, закрыл ли я входную дверь. Но чтобы проверить это, мне надо встать с кровати, выйти из спальни, спуститься вниз и…