— Кларенс!
— Слушаю, господин, — смиренно отозвалась тень.
— В будущем можешь всё предоставлять мне.
— Хорошо, господин. Но…
— Заткнись! — скомандовал Тримбл.
— Это вы кому? — спросил шофёр, удивлённо поглядев на него.
— Жене, — находчиво ответил Тримбл. — Готовлюсь к бою.
Улыбаясь до ушей, шофёр лихо остановил машину и проводил своего пассажира до дверей. Когда Марта открыла, он приложил руку к фуражке и сказал:
— Сударыня, ваш муж — герой! И удалился.
— Герой! — фыркнула Марта.
Скрестив могучие руки на пышной груди, она приготовилась разразиться назидательной речью, но тут её взгляд упал на разбитую физиономию спутника её жизни. Она выпучила глаза.
— Где это тебя так разукрасили?
Не снизойдя до ответа, Тримбл оттолкнул её и вошёл в переднюю. Он подождал, чтобы она закрыла дверь, а потом упёр разбитые костяшки пальцев в бока, набычился и уставился на неё. Он был добрым человеком и не хотел причинять ей боли, но она должна была понять, что имеет дело с мужчиной.
— Марта, я уложил пару гангстеров и вышиб из директора ещё двенадцать долларов в неделю. — Он замигал, а она бессильно оперлась о стену. — Много лет я терпеливо сносил твои выходки, но теперь с меня довольно: больше и не пытайся меня пилить.
— Пилить… — тупо повторила она, не веря своим ушам.
— Иначе я так тебе врежу, что ты пожалеешь, что не обзавелась парашютом.
— Гораций! — она, пошатываясь, сделала шаг к нему, вне себя от изумления. — Неужели ты способен ударить женщину?
— Ещё как! — ответил он, поплёвывая на ноющий кулак.
— Ах, Гораций! — Она стремительно обвила руками его шею и запечатлела на его губах звонкий поцелуй.
Чёрт, ну кто их разберёт, женщин? Одни ценят нежность, а другие — вот как Марта — предпочитают что-нибудь погрубее. Ну, он пойдёт ей навстречу!
Ухватив жену за волосы, Тримбл запрокинул её голову, точно выбрал цель, рассчитал вес и силу и чмокнул её так, что вокруг всё зазвенело. С торжествующей усмешкой он взглянул через плечо на свою смирившуюся тень — что она теперь скажет?
Но Кларенсу было не до него. Ведь у Марты тоже была тень.
Кресло забвения
Те двое не знали, что Дженсен стоит за дверью. Приди им хоть на минуту в голову, что там, в темноте, кто-то подслушивает их, пытаясь не упустить ни единого слова, они немедленно приняли бы эффективные меры. Но они ни о чём не подозревали. Дженсен подкрался к двери неслышным шагом, скользя как тень, и лишь лёгкое дуновение выдыхаемого им воздуха выдавало его присутствие. Вот почему они вели разговор, вернее спор, во весь голос, в минуту несогласия переходя на крик.
В глубоком мраке коридора Дженсен прижался ухом к тонкой, не более дюйма толщиной, щели, сквозь которую пробивалась полоска света. И хотя он весь обратился в слух, пронзительный взгляд его налитых кровью глаз был устремлён туда, откуда он пришёл. В доме царила полнейшая тишина, но он был начеку: а вдруг (кто знает?) в коридоре появится человек, слуга например, с такой же кошачьей походкой, как у него самого.
Нельзя, чтобы его схватили, ни в коем случае нельзя позволить опять заграбастать себя. Этот псих Хаммел убил стражника, когда они бежали, и хотя сам он, Дженсен, не стрелял, всё равно его сочтут соучастником. Впрочем это не играло большой роли. Он и так получил вышку за убийство, а казнить человека можно только раз. Но он не вернётся в камеру смертников — никогда! Котелок у него варит, а парни, у которых варит котелок, на виселицу не попадают.
Жестокая, холодная решимость светилась в его глазах, с угрозой сверливших темноту, в то время как он прислушивался к тому, что происходило в комнате. Сейчас говорил тучный мужчина средних лет. Он пытался что-то втолковать похожему на дистрофика типу с седыми волосами, который никак не хотел понять самые простые вещи. Предметом спора была машина.
Толстяка звали Бленкинсоп. Обращаясь ко второму, он именовал его то Уэйном, то доктором. Машина, которую Дженсен с трудом разглядел сквозь дверную щель, представляла собой странного вида отполированный предмет, слегка напоминавший панель компьютера, увенчанную феном для просушки волос. Она была укреплена на высокой спинке кресла, и толстый кабель, отходивший от него, был включён в электрическую сеть.
— Хорошо, Уэйн, — лениво протянул Бленкинсоп. — Допустим, я согласен с вашим утверждением, что жизненная сила — это всепроникающая радиация, которую можно направлять и усиливать. Я готов даже принять на веру ваше заявление, что это приспособление способно излучать жизненные лучи с такой же лёгкостью, с какой кварцевая лампа излучает полезное человеку тепло.