— Да я вас расстреляю! — завизжал Джерри. — Вы предали всё. Наши дома, наши семьи…
— Предпочитаю быть расстрелянным за сдачу корабля, — ответил Колвин. — Кроме того, имперские, скорее всего, шлёпнут нас обоих. Как предводителей предателей, сами понимаете. Но у меня есть возможность спасти команду.
Джерри промолчал.
— Мы всё равно что мертвы, Джерри. Единственная причина, по которой имперские ещё не добили нас, такова: мы до того беспомощны, что их капитан больше не хочет тратить на нас торпеды, а даёт шанс сдаться. У него ведь есть возможность уничтожить нас в любую секунду.
— Но можно же повредить их корабль. Можно забрать его с собой или сделать так, чтобы его добил наш флот.
— Я бы это сделал, будь оно возможно. Но мы не способны стрелять. Не знаю, быть может, наши торпеды прорвались, а может, и нет. В любом случае, их оказалось недостаточно, поскольку имперские продолжают нас обстреливать. Теперь у них времени сколько угодно, чёрт подери! А нам нечем дать ответный залп, у нас нет энергии, чтобы запустить двигатели, и посмотрите на экраны! Фиолетовый цвет! Вы что, не понимаете, болван? Нас загнали в угол! Ещё чуть-чуть, неверный расчёт имперских — и, если Поле где-нибудь ослабнет, нас мигом не станет.
Джерри трясло от ярости.
— Может, вы и правы.
— Я знаю, что я прав. Как успехи, Сусак?
— Сообщение отправлено, — отрапортовал офицер-связист. — Нас пока не прикончили.
— Хорошо.
Что тут ещё скажешь…
Корабль в обстоятельствах «Дерзкого» — с экранами, ослепшими из-за перегрузки, под непрерывным градом торпед врага, чьё положение невозможно определить, — совершенно беспомощен; вдобавок «Дерзкий» получил тяжёлые повреждения. Располагая временем, можно было бы постепенно излучить энергию Поля в космос. Крейсер мог бы выдвинуть новые антенны и определить дислокацию противника. Экраны остыли бы, и к «Дерзкому» вернулась бы способность двигаться и вести огонь. Крейсер Республики уже получил серьёзные повреждения, но неприятель этого не знал.
Сдача в плен — дело сложное и требует соблюдения особого щепетильного ритуала. Как и всё связанное с подачей сигнала о готовности к сдаче, сама процедура была абсолютно надуманной: природа не наделила человека рефлексом сдачи в плен, у этого биологического вида не заложена в сознании информация о том, что спасение от смерти после неизбежного поражения всё-таки возможно. Среди высших форм жизни человек в этом отношении стоит особняком. Олени-самцы никогда не дерутся до смерти. Едва один олень начинает проигрывать, он сдаётся, и противник позволяет побеждённому оставить поле боя. Самцы трехшиповой колюшки, рыбки семейства карповых, воюют за самок, но видят, когда противник готов сдаться. Сиамские бойцовые рыбки никогда не преследуют неприятеля после того, как тот перестаёт растопыривать жабры.
Но человек развивался как животное вооружённое. В отличие от эволюции других видов, эволюция человека была тесно связана с использованием орудий труда и оружия; оружие позволяет убивать на гораздо большем расстоянии, за пределами досягаемости. В руках поверженного противника оно по-прежнему способно таить опасность. Как говорят шотландцы, первым делом отбрось подальше меч врага, ведь он может выхватить его, даже стоя на коленях.
«Дерзкий» выдвинул единственную антенну, простейшую, способную передавать только радиосигнал. Появление любых других сенсоров могло быть воспринято как проявление враждебности и повлечь за собой полное уничтожение. Имперский капитан проследил за действиями «Дерзкого» и передал инструкции.
Между тем последнюю волну торпед перенаправили мимо «Дерзкого». Колвин торпед не видел. Но понял, что те отозваны, когда пришло сообщение следующего содержания: имперский корабль высылает офицера принять командование.
Колвин почувствовал, что напряжение отпускает его. Не найдись у них доброволец на эту роль, «Дерзкий» могли уничтожить.
Что-то массивное ударило в корпус. Шлюз уже был подготовлен к встрече посланника. Вошедший офицер держал в руках увесистый предмет — бомбу.
— Гардемарин Хорст Стейли, имперский военный линкор «Макартур», — доложил офицер, появившись на мостике. Колвин увидел голубые глаза, светлые волосы, юное застывшее лицо — маску спокойствия: его обладатель не доверял себе и опасался проявления каких-либо эмоций. — Я принимаю командование этим кораблём, сэр.
Капитан Колвин кивнул.
— Передаю вам корабль. Вам понадобится вот это. — Он протянул мальчишке микрофон. — Благодарю за то, что пришли к нам.