— Да, сэр.
Стейли громко сглотнул и вытянулся по стойке «смирно», словно его капитан мог его видеть.
— Докладывает гардемарин Стейли, сэр. Нахожусь на мостике, неприятель сдаётся.
Парень несколько секунд слушал ответ, потом повернулся к Колвину.
— Могу я попросить, чтобы мы остались на мостике вдвоём, сэр, а все остальные ушли? Прошу передать экипажу, сэр, что, если кто-нибудь появится на мостике, прежде чем наша морская пехота займёт посты по всему кораблю, я взорву эту бомбу. Вы готовы исполнить мой приказ?
Колвин снова кивнул.
— Старшина, уведите мистера Джерри. Остальные тоже свободны. Очистить мостик.
Старшина-рулевой повёл Джерри к дверям мостика. Внезапно политофицер вырвался и кинулся на Стейли. Заломив гардемарину руку за спину, политофицер заорал:
— Скорей, заберите у него бомбу! Да шевелитесь же! Капитан, я держу его, освобождайте корабль!
Стейли, выдираясь из рук политофицера, тянулся к кнопке взрывателя, но никак не мог её достать. Микрофон выпал из его рук. Гардемарин кричал, но его не было слышно.
Колвин осторожно взял бомбу из прижатых к бокам рук Хорста.
— Тебе это не понадобится, сынок, — сказал капитан. — Старшина, заберите арестованного и уведите его, наконец, с мостика.
На губах капитана замерла, словно примёрзла, улыбка — резкий контраст с потрясённым и разгневанным выражением лица гардемарина и торжествующим — Джерри.
Матросы оттащили политофицера, и Хорст Стейли освободился, но сбежать отсюда возможности не было, и он просто повис в пространстве. Внезапно он понял, что старшина держит напавшего на него политофицера, а тот вопит во всё горло…
— Мы сдаёмся, мистер Стейли, — медленно повторил Колвин. — Теперь всем тут командуете вы. Вот, держите вашу бомбу… только она вам не понадобится.