— Реактивный гиропистолет? — удивился он, — почему не пользоваться стандартным лучемётом?
— Мне по душе гиро, — сказал я.
Может быть, он подойдёт слишком близко или на какое-то мгновенье отведёт от меня взгляд — и вообще, мало ли что может случиться…
— Он лёгенький, как пёрышко, и к тому же нет никакой отдачи. Пистолет собственно представляет собой пусковую камеру для реактивных пуль, а убойная сила каждой соответствует пуле сорок пятого калибра.
— Постойте, постойте! Но ведь каждая такая пуля и стоит не меньше сорока пяти долларов!
— А я не расстреливаю большое количество людей.
— По такой цене каждого — охотно верю. Так вот, потихоньку поворачивайся ко мне спиной. И руки повыше.
Он неотступно следовал взглядом за каждым моим движением.
Я повернулся к нему спиной. С мыслью о Боге…
Что-то металлическое едва-едва чиркнуло по моей голове, лёгонькое, как пёрышко. Я мгновенно развернулся, резко ударил ладонью по его руке с пистолетом, а затем по гортани. Чисто механически. Нанёс удар в тот самый момент, когда прикосновение его пистолета к моей голове указало мне, что он в пределах досягаемости.
Он, спотыкаясь, отскочил назад, схватившись рукой за горло. Я же ещё заехал ему кулаком в живот, и сразу же другим кулаком — в подбородок. Он упал, стараясь свернуться комком. Однако всё ещё продолжал держать в руке оружие.
Но почему он всё-таки не ударил меня прикладом как следует? Судя по моим собственным ощущениям, он приложил его очень осторожно к самой моей макушке, даже как-то нежно, как будто очень опасался, что пистолет может развалиться на куски.
— Ладно, хватит баловаться. — В дверном проёме показалась рука с пистолетом и поднялась на высоту моей головы. В появившемся вслед за этим хозяине руки я узнал Хэнделя. Он выглядел точь-в-точь как светловолосый безмозглый герой комиксов, но он вовсе не был безмозглым, хотя в равной степени его нельзя было назвать героем.
— Ты ещё пожалеешь о том, что сделал это, — предупредил он, входя в комнату.
Чёрный кожаный пуфик для ног позади него начал изменять свою форму.
— Чёрт возьми, — произнёс я, — ведь это нечестно.
Сначала Хэндель как будто искренне удивился, затем одарил меня победной улыбкой.
— Это ты о том, что двое против одного?
— Это я разговаривал со своим пуфиком для ног.
— Ну-ка повернись спиной. Нам велено привести тебя к Синку, если удастся. У тебя ещё остаётся шанс выпутаться живым из этой передряги.
Я повиновался.
— Мне бы хотелось извиниться.
— Оставь свои извинения Синку.
— Нет, честно. В мои намерения вовсе не входило впутывать в это дело ещё кого-либо. Особенно, если это…
Я снова ощутил, как что-то легонько чиркнуло меня по голове, теперь уже сбоку. Скорее всего, это марсианин что-то сделал такое, что амортизировало удар.
Я мог бы теперь разделать Хэнделя под орех. Однако даже не пошевелился. Казалось крайне несправедливым, что я могу сломать шею Хэнделю, когда сам он не в состоянии даже прикоснуться ко мне пальцем. Я в общем-то совсем не против ситуации «двое против одного», особенно когда этот один — тот, кто против меня. Я даже не против того, чтобы получить помощь от какого-нибудь добропорядочного случайного прохожего, если хоть немного уверен в том, что он от этого серьёзно не пострадает. Но такое…
— А что ж тут такого несправедливого? — спросил высокий хнычущий голос.
Хэндель завизжал, как впавшая в истерику женщина. Я обернулся и увидел, как он опрометью бросился к дверной ручке, промахнулся на добрых полметра, сделал ещё одну попытку открыть дверь, и на этот раз эта его попытка увенчалась успехом.
И только потом я обратил внимание на пуфик для ног.
Он уже значительно изменил свою форму, контуры казались размытыми, но я всё-таки понял, что предстало взору Хэнделя. Неудивительно, что это размягчило ему мозги. Сам я почувствовал, как от ужаса размягчаются все мои кости, и прошептал, закрыв глаза:
— Чёрт возьми, ведь вам положено только НАБЛЮДАТЬ.
— Вы сами сказали, что удар причинит вам вред.
— Тут дело совсем не в этом. Детективы ВСЕГДА получают хорошенько по башке. Для нас это не является неожиданностью!
— Но каким же тогда образом мне удастся научиться чему-нибудь, оставаясь просто наблюдателем, если ваша маленькая война так быстро закончится?
— Ну, а чему вы научитесь, если будете и дальше совать свой нос не в своё дело?
— Вы можете уже открыть глаза.
Я без особой охоты повиновался. Марсианин снова принял это своё идиотское подобие человека. Из груды его одежды, валявшейся на полу, он выудил пару оранжевых длинных, до колен, трусов.