— Тринадцати? — переспросил Фогель, пересчитывая собственные пальцы.
Он разглядывал творение Перселла и даже не собирался скрывать своей радости.
— Перселл, мне думается, в вашей разработке что-то есть. Я даже уверен в этом.
— Благодарю вас, сэр. Я и не сомневался в том, что вы сразу заметите многообещающую структуру сводного формуляра. Могу я оставить его вам для рассмотрения?
— Обязательно, Перселл.
Фогель был близок к ликованию. Он то постукивал пальцами по развёрнутому листу, то поглаживал бумагу.
— Вы просто обязаны оставить мне вашу разработку.
Он взглянул на Перселла и лучезарно улыбнулся.
— Если это дело завертится, мне понадобится человек, способный возглавить новый отдел. Толковый человек, знающий свою работу и пользующийся моим полным доверием. Я не могу себе представить лучшей кандидатуры, чем вы, Перселл.
— Это очень любезно с вашей стороны, сэр, — с достоинством скромного труженика ответил Перселл.
Он направился к двери, но у порога обернулся. Глаза Перселла и Фогеля встретились. Оба без слов поняли друг друга.
Вернувшись к себе, Перселл плюхнулся на стул и произнёс:
— Когда два прорицателя встречаются на улице, они неизменно улыбаются друг другу.
— О чём ты болтаешь? — хмуро спросил Хенкок.
— Просто цитирую древнее изречение.
Перселл сцепил два пальца.
— Вот это мы с Фогелем.
— Нечего меня дурачить, — огрызнулся Хенкок. — Уши у тебя всё ещё красные.
— Фогель меня любит, а я люблю Фогеля. Я нанёс удар прямо по его слабому месту.
— Разве ты не понимаешь, что у него нет слабых мест?
— Я всего-навсего обратил его внимание на одну простую вещь. Если число его подчинённых возрастёт с девяносто двух до ста пяти, он из руководителя девятого класса автоматически станет руководителем восьмого класса. Это даст ему годовую прибавку в тысячу семьсот долларов плюс дополнительные привилегии, не говоря уже о более высокой пенсии.
— Какой смысл говорить Фогелю известные вещи? Он и сам всё прекрасно знает.
— Ты прав. Я и не говорил. Я всего-навсего напомнил ему. В ответ он любезно напомнил мне, что мужественный пилот-исследователь, списанный по состоянию здоровья, лучше смотрится начальником отдела с двенадцатью подчинёнными, чем рядовым исполнителем, сидящим в окружении других канцелярских крыс.
— Я не спрашиваю и не жду, что ты расскажешь мне, как он издевался над тобой, — сердито сказал Хенкок. — Только не надо прикрывать свой позор цветистой болтовнёй.
— Когда-нибудь, — усмехнулся Перселл, — ты, наверное, поймёшь: с системой можно сражаться. С любой системой. И для этого нужно всего-навсего повернуть рукоятку в том направлении, в котором она крутится. Нужно лишь посильнее приналечь.
— Если не можешь сказать ничего дельного, лучше заткнись, — ответил ему Хенкок.