— Извини за любопытство, — Генри озадаченно смотрел на приятеля, — но зачем всё это?
— Тут внизу есть что-то твёрдое, я хочу раскопать.
— Что ж, если ты уверен… думаешь, можно подать заявку на разработку этой алмазной копи?
Крис, оседлавший крутой склон дюны, задумчиво почесал шлем со стороны затылка.
— Почему бы и нет? Мы не встретили ни одного живого марсианина, и это определённо означает, что никто, кроме нас, не может заявить о своём праве на разработку. В худшем случае получим отказ, вот и всё.
— Да, тут ещё кое-что… Я не говорил об этом — хотелось, чтобы ты сам увидел. Знаешь… на одном из блоков много царапин.
— Они все такие.
— Там не такие, а глубокие, причём под углом в сорок пять градусов. Если только это не обман зрения. Не слишком тонкие, но напоминают разновидность письма.
Генри включил дюзы. Он прекрасно справлялся с этим делом, напоминая движениями балетного танцора.
Что-то начало появляться из песка, но, вопреки ожиданиям Криса, это что-то не было скалой. Некий фрагмент модернистской скульптуры, которая, как правило, не претендуя на пользу и наличие здравого смысла, тем не менее притягивает взгляд своей причудливой красотой. Металлический остов когда-то был машиной, а сейчас — ничем.
Бердсан балансировал над конической ямой, вырытой дюзами. Рядом с причудливым переплетением блестящих прутьев, проволоки, огромных смятых колец показалось что-то ещё.
Мумия! Марсоход, выпустив остатки воздуха, отъехал в сторону. Крис скользнул в яму.
Мёртвый марсианин лежал вниз лицом — примерно четыре фута в длину, непропорционально большой череп и длинные руки, на одной из которых сохранилось два пальца, на другой — только один, плоский, отстоявший от ладони под почти прямым углом. На ногах Луден вообще не увидел пальцев.
Артефакт сохранился гораздо лучше, но его форма ничего не говорила землянам. И тут сработало воображение Генри, тот самый визуальный «щёлк — и готово!», который обеспечивал ему пятёрку по топологии.
— Велосипед.
— Спятил?
— Нет! Взгляни — просто колёса слишком большие, и…
Это был фантастически искажённый велосипед, с колёсами в восемь футов шириной, низким карликовым седлом, которое располагалось почти над задним колесом, и системой передач вместо цепи. Руль, сильно погнутый, был прикреплён к ступице переднего. Что-то раздавило велосипед, как подошва сминает пачку из-под сигарет… А затем азотная кислота доделала остальное.
— Хорошо, это велосипед, — Крис кивнул. — Велосипед Сальвадора Дали. А ведь у них много сходства с нами. Гм… Велосипеды, каменные колодцы, письменность…
— Одежда.
— Где?
— Должна была быть. Торс менее сильно разрушен, видишь, потому что одежда защищала его от повреждений.
— Возможно. Мумия вписывается в нашу теорию исчезнувшей расы, не правда ли? Вряд ли марсианину может быть больше чем пара тысяч лет. И таких тут должны быть сотни.
— Жаль, это вдребезги разбивает нашу алмазную шахту, компаньон. У него наверняка есть живые родственники.
— Мы не можем рассчитывать на большое сходство марсиан с нами. Вещи, которые мы обнаружили — велосипед, письменность, колодцы, — всё это разумные существа просто вынуждены изобретать. А параллельной эволюцией можно объяснить двуногость.
— Параллельная эволюция? — переспросил Генри.
— Глаз осьминога. Он почти идентичен по структуре человеческому. Но ведь осьминог не является даже нашим отдалённым родственником. Большинство сумчатых ты не сможешь отличить от их млекопитающих аналогов… Ладно, давай попробуем его поднять.
Любой археолог, застав приятелей за этим занятием, пристрелил бы их недрогнувшей рукой.
Мумия была лёгкой и сухой, как пробка, и не выказывала склонности рассыпаться в их руках; они аккуратно пристегнули её поверх багажного ящика. Крис вёл медленно и осторожно.
Луден остановился на первой ступеньке трапа, поправляя мумию на левом плече.
— Давай обрызгаем его пластиком перед отправлением. У нас есть баллон жидкой пластмассы?
— Не припоминаю. Надо сделать фотоснимки, на случай, если он рассыплется.
— Хорошо. В кабине есть фотоаппарат. — Крис начал подниматься, Генри страховал его сзади. Они доставили мумию в воздушный шлюз без затруднений.