Прочистив горло я сказал:
— Итак, он использует свои истории для того, чтобы вас возбудить? Что — то вроде прелюдии?
— Что — то вроде того.
— Истории всегда заканчиваются… соитием?
— Не всегда, — она уткнулась взглядом в сложенные на коленях руки, — иногда он… иногда мы делаем это ртами. Ну, вы понимаете… — она подняла на меня глаза, — в любом случае, я думаю, вы уже догадались, почему я уверена в том, что он мне не изменяет.
— Очень может быть… Очень может быть, но всё равно не факт. Надеюсь, тут я ошибаюсь, но очевидно, что он что — то замышляет, что — то, что хочет скрыть от вас, поэтому и выдумал всю это сказку про вампиров.
— Я не думаю, что это сказка.
— У Фила есть работа?
— Он в ней не нуждается, он очень богат.
— Что он делает в течение дня?
— Спит в гробу, в подвале.
Это не должно было меня удивить, но удивило. Похоже Фил в своём спектакле доходил до очень серьёзных крайностей.
— Вы когда — нибудь видели, как он выходит на улицу при свете дня?
Трэйси покачала головой.
— Он никогда не покидает свой гроб от рассвета до заката, насколько вам это известно?
— Ну, я не стою возле его гроба на страже, если вы об этом.
— Чем вы занимаетесь в течение дня?
— Сплю, хожу по магазинам, — она пожала плечами, — так, делаю что — то по дому.
— Вы часто ходите его проверять?
— Сначала я проверяла. Я не могла… ну, знаете, поверить, что он может лежать там так долго, но он всегда там лежал. В конце концов мне надоело его проверять, это было просто пустой тратой времени, поэтому я больше этим не занимаюсь.
— Значит, вы не можете сказать точно, остаётся он в гробу или нет?
— Совсем точно — нет, — призналась она, — но я уверена, что он там. А в чём, собственно, дело?
— Да пока ни в чём, пока ни в чём… Просто любопытно. Вы когда — нибудь видели, как Фил превращается в летучую мышь?
— Он знает, что я терпеть не могу летучих мышей.
— Вы когда — нибудь видели, как он превращается?
— Один раз. Он превратился в собаку, большого чёрного лабрадора.
«Ну, конечно», — подумал я, но придержал это мнение при себе и спросил:
— Он превратился в него у вас на глазах?
— Послушайте, если вы не хотите верить ничему, что я вам…
— Я просто хочу узнать правду, только и всего. Если вы своими глазами видели, как Фил превратился в собаку, думаю, я мог бы поверить, что у него действительно есть некие сверхъестественные способности.
— Вы бы всё равно не поверили, вы бы подумали, что я вам вру или у меня галлюцинации или что Фил одурачил меня каким — то магическим фокусом.
— Фил фокусник?
— Он вампир.
— Вы видели, как он превратился в собаку?
— Нет.
— Тогда что заставляет вас думать, что собакой был Фил?
Она снова стала пунцовой.
— Я знаю, что это был он.
— Откуда вы это знаете?
— Неважно. Мы можем сменить тему?
— Хорошо, давайте перейдём к зеркалам. Фил отражается в зеркалах?
— Да.
Мне удалось не выкрикнуть «их-ха-а», но я не смог сдержать улыбку.
— Вы видели его отражение в зеркале?
— Да.
— Ну разве это не говорит о дыре в его вампирской истории?
— Я спрашивала его об этом и он сказал, что современные зеркала не такие, какими были в старые времена. Раньше на них напыляли тонкий слой серебра, но сейчас подобные зеркала встречаются крайне редко. Он сказал, что не отразится в зеркале с настоящим серебряным напылением. У нас дома такого зеркала нет, так что тут я не знаю.
— Как удобно для Фила.
Она нахмурилась.
— Знаете, я никогда не испытывала особые потребности доказывать кому — то, что он вампир. Я знаю кто он, так что мне незачем его проверять.
— Если он не вампир, Трэйси, у него нет никакого повода бродить по ночам.
— Я знаю это. Я знаю это лучше, чем кто — либо другой.
— Если он не вампир, значит он не сосёт кровь у тех женщин, к которым вы так сильно его ревнуете.
— Я знаю, но он один из них.
Мне оставалось только вздохнуть.
— Тогда как по вашему мнению я смогу оградить его от встреч с теми женщинами? Ему нужна кровь, верно? Если он перестанет брать её у них, где ему её брать? Он не сможет рассчитывать только на вас. Это вас убьёт. Вы этого хотите?
— Нет.
— Чего же вы хотите?
Трэйси нагнулась и потянулась за сумкой. Она положила её на пол, рядом со стулом сразу, как только села. Это была большая кожаная сумка с ремнем через плечо. Когда она взяла сумку, я заглянул сверху в прорезь её блузки. Она носила бледно — голубой бюстгальтер, который был слишком открытым, чтобы многое скрыть и слишком прозрачным, чтобы оградить от взгляда то немногое, что он прикрывал. В общем, я видел всю её правую грудь. Я быстро отвернулся, когда Трэйси выпрямилась, поставила сумку себе на колени. Она сунула руку в центральный карман и вытащила деревянный кол. С виду он походил на обломок рукоятки метлы, который заточили ножом с одного конца, как карандаш.