Забравшись на крышу, Армитедж задавался вопросом, не расстроился ли его разум от встречи с тем чахлым ужасом на лестнице? Как он мог не заметить эти башни, которые луч его фонаря выхватывал со всех сторон, куда мог дотянуться свет? И почему вокруг чёрная ночь, если он добрался до Лестницы Дьявола задолго до полудня? Его фонарь, освещавший боковую часть башни, выявил чёрные улицы, где среди отвратительных садов из сероватых раскачивающихся грибов и огромных чёрных башен без окон двигались отвратительные богохульные создания.
Смущённый и испуганный Эдвард смотрел на чёрную пустоту пространства, которая простиралась в бесконечную даль, и на кристаллические, искажённые звезды, мерцающие в бездне. И тут к нему пришло ужасное понимание того, почему созвездия находятся в таком странном положении. Потому что такими их никогда не видели с Земли; и Эдвард Вингейт Армитедж осознал в тот катастрофический момент, что эти улицы с грибовидными садами, каменные башни без окон, место, в которое он попал благодаря порталу между измерениями, было не чем иным, как Югготом.
Перевод: А. Черепанов
Лицо в пустыне
Что бы читатель не слышал о «Некрономиконе» и его богохульном авторе, он должен понимать, что безрассудный всеведущий араб Абдул Альхаздред, написавший эту книгу, был разорван в клочья невидимыми демонами на глазах множества свидетелей. Он точно не мог быть обычным человеком. Настолько запретное знание никогда не сможет вынести любой психически здоровый человеческий разум. Содержание книги Альхазреда беспокоит большинство читателей, но совершенно определённо, что он знал гораздо больше, чем даже осмеливался двусмысленно намекать на страницах своей книги. Его телом, должно быть, на время овладела чужая сила, и я убежден, что смогу в своём рассказе раскрыть для общественности историю о том, как с ним произошла эта чудовищная одержимость.
Я отправился в Аравию в 1955 году, когда впервые услышал об этой легенде. Конечно, я подразумевал и исследования сверхъестественного, и поиск ключей к малоизвестным космическим знаниям, но эта поездка замышлялась в первую очередь для собственного удовольствия, вместе с изучением некоторых легендарных достопримечательностей, идолов и мест. Я видел святыни рептилианского Себека и безликого Ньярлатхотепа, а однажды увидел засохшее существо, которое было вложено в мумию. Мне сказали, что это один из разумных шипов Глааки. Мне хотелось увидеть немного экзотического Востока, и с этой целью я избегал городов после наступления темноты. Я бродил по пустыням и спал в палатке под открытым небом, хотя ночные температуры делали это занятие опасным. Но именно в городе, название которого я забыл, старый погонщик верблюдов заметил, что я иностранец, и начал рассказывать мне причудливую местную легенду о том, почему жители избегают посещать странную и угрюмую пустыню на западе.
Конечно, он говорил на чужеземном диалекте, но я понял, что он поведал примерно следующее:
— Видите эту пустыню на западе? Вот где находится Ирем, или, вернее, мне рассказывали, что он находится там. Конечно, люди здесь очень суеверны, не такие как вы или я, но они говорят, что город, который там расположен, не имеет названия. Они верят, что это и вправду Ирем. Говорят, что миф о Себеке зародился здесь — из-за призраков существ-аллигаторов, которые, как предполагают, населяют тот город. Здесь Абдул Альхазред сочинил своё двустишье, как вам известно. Полагаю, вы должны знать, что я имею в виду? Да, хорошо, всё это общеизвестно, но у здешних людей имеются собственные легенды об Альхазреде. Вы пришли сюда в поисках странностей, так что, возможно, вам будет это интересно.
Альхазред не пошёл прямо в этот безымянный город, так здесь говорят. Сначала он отправился в паломничество, да такое, что изменило его личность очень необычным образом. В конце концов, в те дни это была странная земля, и местные жители не говорят толком, кому они тогда поклонялись и чем занимались, поэтому, возможно, вокруг них происходили такие вещи, которые вы сейчас пытаетесь понять. Что-то было там, в той пустыне на западе — нечто, поведавшее Альхазреду то, о чём он никогда не смел упоминать в «Некрономиконе», что-то столь же нечестивое, как его книга! Легенда не говорит, что это было, хотя… лишь нечто, очень старое и, вероятно, не из этого мира.
— Звучит весьма интригующе, — заметил я. — Возможно, я мог бы немного исследовать то место, пока ещё светло.
— О нет, — запротестовал старик, казавшийся встревоженным. — Я всего лишь поведал вам легенду и не подразумевал, что могу сопроводить вас в ту пустыню.
— Почему бы мне не пойти, — сказал я, — если там нечего бояться? Если это всего лишь легенда, то не может быть никакой опасности посреди пустыни.
— Возможно, это не такая дикая история, как все прочие, — признался погонщик верблюдов. — Люди здесь никогда не приближаются к той пустыне, иможет быть не зря. Я не суеверен, но полагаю, что лучше прислушаться к легендам и не рисковать своей жизнью. Кроме того, не только местные жители боятся того места.
— Кто же ещё? — спросил я, удивившись новому повороту истории.
— Англичанин, турист, как и вы, — ответил старик. — Ох, я не знаю всей истории, но он пришёл сюда посмотреть на достопримечательности и попросил показать их. Когда местные отказались сопроводить его на запад, он смеялся над ними, пока ему не рассказали то же самое, что я вам поведал сейчас. И, конечно же, тот англичанин захотел сам всё тут осмотреть. Никто не ждал, что он вернётся, но через час он прибежал в город. Он рассказал тем, кто пожелал его выслушать, о том, что видел в пустыне, но это было так давно, что не будет никакой пользы от того, что я скажу вам, что сообщил тот человек. Местные, конечно, указали англичанину на сходство его истории с Абдулом Альхазредом, прежде чем он ушёл, так что они предупредили его; но вы не поймёте этого, даже если выживете в той пустыне. Сейчас никакого сходства с Альхазредом не осталось.
Я пытался убедить старика.
— Что ж, если вы даже не можете сказать мне, что тот человек предположительно увидел, я определённо собираюсь пойти туда, чтобы увидеть это лично. Это должно быть что-то действительно ужасное, если оно напугало англичанина и свело с ума араба. Я хотел бы взять камеру и сфотографировать того монстра или кого угодно, и, вернувшись, показать вам фотографии, но несколько миль назад у меня закончилась плёнка. Вы точно уверены, что не хотите ничего больше рассказать мне?
Но моё предложение не произвело эффекта на старого погонщика верблюдов. Он потряс головой и ушёл от меня. Я не смог ничего больше узнать об этой легенде у людей, что ходили между античных зданий и по извилистым, тускло освещённым аллеям. Я ощущал себя как в городе на какой-то странной и враждебной планете, среди существ, язык которых был непонятен слуху человека. Даже безмолвное, первобытное пространство к западу от города казалось более дружелюбным, чем клаустрофобное, освещённое лишь наполовину скопление зданий; и поэтому я стал бродить среди зыбучих песков, высматривая что-нибудь неизвестное.
Раньше я часто гулял по пустыне, но это место выглядело как пейзаж из сновидения, вызванного гашишем. Солнце над моей головой имело зловещий медный цвет, и его форма была больше похожа на разбухшее яйцо, нежели на диск. Небо на горизонте странно потемнело, хотя облаков не было видно. Выглядело это так, словно из ткани неба вырвали полосу. Я чувствовал, что если бы на пустыню можно было посмотреть сверху, то можно было бы увидеть, что эти холмы и впадины воспроизводят форму чужого тела, погребённого прямо под поверхностью песка. Мои ноги казались ужасно отяжелевшими, и пару раз я подумывал повернуть обратно. Но я отошёл так далеко, что не хотел второй раз совершать подобную прогулку, и мне не нравилась мысль о возвращении в этот удушливый город.