Картрайт пытался протереть стекло, но теперь он отошёл от окна и приблизился ко мне, поморщившись.
— Я говорил ему, что я художник, — проворчал он, — но агент, должно быть, подумал, что я хочу жить в лесу или что-то в этом роде! Боже мой, сколько лет прошло с тех пор, как кто-то проживал хоть в одном из этих домов?
— Может другие получше? — высказал я надежду.
— Послушай, ты же видишь как здесь всё плохо, — пожаловался Картрайт.
Его жалоба была совершенно справедливой. Дома выглядели на удивление очень похожими, хотя казалось, что их строили в разные годы, но при этом по одному образцу; у всех имелись неприглядные каменные крыши и признаки того, что они когда-то были покрыты деревом. Каждый дом имел какое-то эркерное окно, выходящее на улицу, и к двери каждого вели скрипящие, деревянные ступени. Хотя когда я отступил назад и окинул взглядом весь ряд домов, третий слева показался мне не таким уж недружелюбным, как остальные. Деревянные ступени кто-то заменил бетонными, и вместо испорченного молоточка я увидел дверной звонок. Окна этого дома выглядели не такими мрачными, хотя стены были такими же посеревшими и влажными, как у всех других. С того места, где я стоял, тусклое отражение озера на стекле мешало мне рассмотреть, что находится внутри дома.
Я указал на него Картрайту.
— Этот выглядит не так уж плохо.
— Я не вижу большой разницы, — проворчал он, но со скучающим видом пошёл к дому.
— Ну, агент дал тебе ключ, и по его словам только один дом здесь заперт. Наверное, это он и есть.
Дом действительно был закрыт на замок, и ключ оказался именно от него. Дверь легко открылась, что удивило нас, поскольку на других домах замки выглядели ржавыми. С другой стороны, дверь не была неокрашенной или грязной; просто искусственные сумерки делали всё серым. Тем не менее, мы не ожидали увидеть чистые обои в коридоре, а тем более — абажуры и ковёр на лестнице. Картрайт коснулся выключателя за дверью, в прихожей загорелся свет, разогнавший сумерки, и, когда я посмотрел на лестницу, мне показалось, что я вижу что-то необычное через дверь открытой спальни наверху.
— Смотри, как тут много всего! — воскликнул он, заглянув в первую комнату от прихожей. — Ковёр, стол, стулья… что, чёрт возьми, случилось? Что могло заставить кого-то оставить всё это здесь — или оно включено в цену?
— Агенту следовало бы сказать «меблированный дом», — прокомментировал я.
— Даже так…
Теперь мы стояли уже на кухне, где рядом с кухонным шкафом обнаружилась печь. Оттуда мы поднялись наверх, и нашли, как я и думал, кровать, которая всё ещё стояла на месте, хотя и без одеял. Весь дом, несмотря на его вид, был почти таким же, что и любой дом в Брайчестере, словно его жильцы только что ушли.
— Конечно, я арендую его, — сказал Картрайт, когда мы спускались по лестнице. — Интерьер очень приятный, а окружающая среда именно та, что мне нужна для вдохновения. Но сперва я намерен разобраться, почему здесь осталась вся эта мебель.
Картрайт не рискнул ехать по скользкому булыжнику, где существовала вероятность соскользнуть в озеро; его автомобиль был припаркован в начале дороги, ведущей в Брайчестер. Он завёл двигатель, и мы неспешно поехали обратно в город. Хотя обычно мне нравится бывать за городом вдали от цивилизации, я был очень рад, когда мы добрались до телеграфных столбов, и дороги между отвесными скалами и лесистыми склонами холмов остались позади. Каким-то образом вся эта местность имела ауру запустения, которая преследовала нас до тех пор, пока мы не начали спускаться с холма над Брайчестером, и я обрадовался виду краснокирпичных домов и шпилей, которые окружают центральное, белое здание университета.
Агентство недвижимости располагалось среди множества подобных зданий в западном конце Болд-стрит. Когда мы входили в офис, я заметил, что открытка с рекламой домов у озера была практически спрятана в верхнем углу окна. Я хотел сказать об этом Картрайту, но решил подождать.
— О, да, — сказал мужчина, оторвавшись от брошюр на столе. — Вы, двое джентльменов, ездили смотреть на озерную недвижимость… Ну… заинтересовало?
По глазам агента было понятно, какого ответа он ожидает, и вопрос Картрайта «Да, где нужно расписаться?» явно поразил его. На самом деле он, наверное, подозревал, что его разыгрывают.
— Я полагаю, что 500 фунтов — это цена за отремонтированный дом, — продолжал Картрайт. — Если нужно что-то ещё согласовать, я поселюсь в нём, как только вы скажете. Не могу подтвердить, что в этом доме есть привидения, даже если цена зависит от них, тем не менее, если это так, я получу больше вдохновения, да, Алан?
Картрайт повернулся ко мне, а мужчина за стойкой сказал:
— Я оформлю все бумаги, и позвоню вам, когда они будут готовы.
— Спасибо. О, только один вопрос: кто оставил всю мебель?
(По лицу агента пробежала тревога, словно клиент передумал).
— Другие жильцы. Они выехали около трёх недель назад и оставили всё.
— Ну, три недели — это немного, — признал Картрайт, — но разве они не могут вернуться?
— Я получил от них письмо примерно через неделю после того, как они съехали, — объяснил агент, — знаете ли, они покинули дом ночью и сказали, что не вернутся туда за своими вещами даже при дневном свете! Во всяком случае, они были очень богаты; не знаю, почему они хотели взять дом в таком месте…
— Они объяснили, почему так спешили? — перебил я агента.
— О, какой-то бессмысленный вздор, — сказал мужчина, помявшись. — У них был ребёнок, знаете ли, и они говорили много о том, что он будил их ночами, крича о чём-то «выходящем из озера» и «заглядывающем в его окно». Ну, я полагаю, что всё это было немного неприятно, даже если ребёнку просто снились кошмары, но это не то, что отпугнуло тех жильцов. Через две недели после того, как они поселились в том доме (их хватило только на такой срок), жена человека, написавшего письмо, заметила, как тот вышел из дома около одиннадцати часов вечера, и обнаружила мужа возле озера. Он смотрел на воду. Он не видел её и почти упал в обморок, когда жена коснулась его руки. Затем он просто загрузил всё, что было в комнате, и они уехали. Муж так и не объяснил жене, почему они уезжают.
На самом деле он и мне тоже ничего не сказал. Всё, что он разъяснил мне в письме, состояло в утверждении, что он увидел нечто на дне озера — оно смотрело на него и пыталосьвсплыть… Посоветовал мне как-нибудь засыпать озеро, и снести дома, но, конечно, моя работа — продать место, а не уничтожить его.
— Значит то, что вы делаете, не очень хорошо, — заметил я.
— Но вы сказали, что предпочли бы иметь дом с привидениями, — запротестовал агент. Он выглядел теперь так, словно кто-то обманул его.
— Конечно, да, — успокоил его Картрайт. — Керни просто немного обидчивый, вот и всё. Если вы сообщите мне, когда всё будет готово, я с удовольствием перееду.
Картрайт не планировал возвращаться в Лондон, и поскольку я хотел вернуться домой в тот же день, он предложил подвезти меня через город на станцию Нижнего Брайчестера. Когда мы проезжали между магазинами и приближались к железной дороге, я глубоко задумался о том, как мой друг будет жить один там, в сумерках, в безлюдном месте в десяти милях от Брайчестера. Когда мы подъехали к стоянке такси, я не мог не воскликнуть так громко, что эхо моего голоса донеслось до станции:
— Конечно, ты не хочешь ещё поискать другие места для жительства, прежде чем поселиться в том доме? Мне не очень нравится, что это место так далеко от всего — оно может начать охотиться на твой разум через несколько недель.
— Господи, Алан, — возразил Картрайт, — это ты настаивал на том, чтобы осмотреть все дома, тогда как я хотел уйти. Что ж, теперь у меня есть этот дом, а что касается охоты на мой разум, думаю, это именно то, что мне нужно для вдохновения.