— Она с радивацией. — Шепотом сообщил Илья стоявшему рядом Кириллу. Кирилл легко кивнул в ответ, синхронно прикрывая глаза.
— Боли больше нет, я чувствую себя лучше. — Еда не пинается, а это кто? Очень похожа на меня. — Один из близнецов, утолив жажду, заметил серое тело в черной влажной луже.
— А кто ты? — Обратился к нему Ваня.
— Наташа.
Быт свободных людей резко изменился. На улице стало холодно. Вся вода замерзла, и лужи больше не проваливались. Руслан и Дарина не возвращались уже третье солнце. А количество проживающих в квартире осталось прежним.
«Я хочу есть. И я хочу есть». — Стали самыми частыми фразами в четырехкомнатной квартире на первом этаже. А над близнецами без конца проводили эксперименты, предлагая то тухлую сырую пищу, то отправляя в радиацию, то держа в соленом озере весь солнечный выход. Их ничего не убивало, к тому же они ходили абсолютно голыми, не чувствуя стыда и мороза. Эти эксперименты они воспринимали как заботу и беспрекословно следовали каждой инструкции. Скорее из-за шока. К новым телам следовало привыкнуть. Сознание Наташи перекладывало ответственность на третьих лиц. Оно ошибочно считало, что знает здесь меньше всех. Всему виной последний опыт гостьи. Само место выдавливало своей громоздкостью. Ведь незнакомое всегда больше, чем аккуратно уложенное ассоциациями известное.
Оба близнеца называли себя Наташами и утверждали, что живут с лучевыми много лет. Однако с каждым часом новые воспоминания обнаруживались в головах. От этого хотелось еще больше есть. И вкус был абсолютно безразличен. Первые воспоминания — последние минуты смерти, боль. Затем лица лучевых, обстановка. Детство в городе, родители, брат, дом, лаборатория, тест в девять лет, замужество, почитание в городе, побег. Потом насилие, еда, электрошокер.
Отправившись на готовку очередной порции мяса, лучевые между собой обсудили один пикантный момент, волновавший всех.
— Они вспоминают все, что Наташа знала, если они узнают про то… — Ваня замолчал, глядя на Кирилла.
— Если они узнают про то, то пусть вспоминают, как их спасли, кормили и одели. — Зло заговорил Кирилл. На том и закончили.
Близнецы тем временем были отправлены на поиски животных для мариновки. Солнце вышло, и остальные жители убежища кучкой отправились к озеру, выловить побольше тушек мяса.
К послесолнечному собранию все пришли одновременно. Каждый близнец держал по несколько белок, мертвых и полуживых. У некоторых откусаны лапы, у других головы.
— Я вспомнила. — Начал близнец-мальчик. — Во-первых, я хочу себя похоронить, как принято в городе. Меня нужно расстворить. За раствором в Воронеж вы отправитесь с нами.
— Во-вторых, мы теперь не Наташа. И у нас новые имена. Антон и Наташа.
— Все, что было со мной, является моим прошлым опытом, но сейчас другая жизнь. Я это осознаю.
— Мстить за все мы пока не будем.
У кого-то проступил пот, а кого-то в комнате затрясло.
— В город пойдем завтра. Нужно выспаться и собрать еды.
— Да, прошлая Наташа сейчас бы лепетала перед вами. Хорошо, что она — не мы.
— В-третьих, я буду спать на улице, если кто-то подумает бежать, переночует со мной в озере.
— И со мной. Я останусь в комнате.
Близнецы вернулись взрослыми мужчиной и женщиной. Оба прекрасно сложены. У Наташи выросла копна длинных каштановых волнистых волос, прикрывающих интимные места. У Антона волос было больше из-за обросшего подбородка. Лучевые ждали, что они не доживут до завтра. Что с таким стремительным ростом к следующему солнцу они умрут от старости. Между собой свободные люди не общались, каждый думал про себя. Кирилл считал, что чертов день наступил из-за круглосуточно горящего факела. Плохая примета так делать. Миша верил, что это Адам и Ева в новом воплощении. И надеялся, что накажут всех, а его пощадят за крепкую веру. Ваня вспоминал свою жизнь и приготовился умирать. Можно было бы и раньше. Надо было умереть еще во время того землетрясения. Илья боялся и ни на чем не останавливался надолго. Его волновало только сейчас. Видит кровать — думает о ней. Также с Кириллом, факелом, потолком. Любой шум, движение вызывали в нем учащенное сердцебиение и дрожь в конечностях. Все представляло опасность.
В эту ночь уснули только близнецы.
Глава 14
В эту ночь на крыше Воронежа загорелось несколько белых ламп-подружек. С ними осветили темноту темные мониторы светло-голубым сиянием. Город казался молодым. Будто множественные морщины зеркальных трещин еще не тронули его. Высоченный Воронеж возвышался над мертвыми десятиэтажками, словно выпил всю их жизнь. Даже не верится, что ему скоро исполнится триста. Отвратительный запах гнили и сырости преследовал каждый метр, точно трупы старых сооружений обступили и кружат вокруг, не успокоившиеся после смерти.