— А помнишь, я ходила в кино на фильм про атаку лучевых?
— Да, они были со стрелами, а наши их обстреливали с пулеметов.
— Лучевые выкрикивали какую-то брань.
— А теперь мы стали теми антигероями.
— Да, только пулеметами теперь не отделаются.
— Топтунья тогда была единственной, кто раскритиковал фильм.
— А мне и сейчас нравится. И нравится, что мы на другой стороне.
— Мне тоже.
— Кстати Топтунья. Я не видела ни ее, ни коляски. Мы ведь точно должны были пройти это место.
— Может место закрыли.
— И убрали труп?
— Убрали труп. Ты права, для этого надо спуститься и подняться.
— Получается, они умеют это делать.
— И Топтунья что-то про это знала.
— А я ее почти и не знала, выходит.
— Я так хотела умереть, чтобы все закончилось.
— Я уже не хочу, а ты?
— И я! Я теперь чувствую силу.
— А раньше была беспомощность, только наблюдение, ни на что не повлиять.
— Теперь все будет иначе.
— Мне не терпится, чтобы завтра наступило.
— И мне.
— Хочу шпроты!
— Да, немедленно их напечатаем.
— Только доберемся до принтера!
В мечтах и воспоминаниях близнецы уснули крепким сном. К ним подходили ошарашенные недавними взрывами животные и нюхали странных существ, затем убегали, царапая лапы об осколки, но все равно не сдаваясь в поисках еды и воды. От города пахло жизнью. На манящий аромат крови прибегал и безумный волк. Он хотел было полакомиться болью беззащитных спящих, но укусы не принесли страданий и вообще никакого отклика близнецов. Маньяк переключился на пораненных белочек. К выходу солнца жизнь вокруг Воронежа перестала бурлить. Свет напугал пушистых и разбудил перерожденных брата с сестрой. После потягиваний и сонного бормотания между близнецами состоялся короткий диалог.
— Готов?
— Готов. А ты?
— Готова!
Первые попытки сосредоточились на одной трассе. Голые и окровавленные лезли вверх друг за другом. Казалось, это самый удобный путь, словно кто-то специально оставил последовательные зацепки. Но ближе к середине приходилось сворачивать то влево, то вправо, потому что зеркала переставали выполнять свою основную функцию под слоями грязи. Трещины были скрыты. На этом немаленьком участке приходилось двигаться наощупь. Если верхний срывался, то он больно задевал второго. Тогда близнецы переключились на соседние трассы, располагающиеся довольно далеко друг от друга, метрах в пятидесяти. А вдруг сверху будет канат или что-то в этом роде? Или омыватели города вышли из строя только частично, и по новым дорогам не будет столетней пыли. Тогда первый забравшийся сможет помочь. Иногда соскальзывали руки или ноги на казавшихся надежными местах, но чаще мешало солнечное отражение. Неожиданно попадая в глаза, оно ослепляло, и зеркалолаз терял равновесие. Спустя больше полусотни попыток и более трех часов близнецы, почти синхронно, оказались на крыше. В этот момент и послышалось громкое гудение. Поверхность точно завибрировала. А затем полилась вода. Это заработали омыватели. Химический раствор лился вниз с нескольких уровней, омывая зеркала без помощи тряпки, но оставляя незначительные капельки, которые рано или поздно замаскируют капли дождя или снег. Мойка города работает раз в два месяца, дожидаясь хорошего плюса, чтобы раствор не лился по замерзшим зеркалам. Сегодня датчики сработали с ошибкой, видимо, обломки с неба зацепили ключевой механизм. Близнецам повезло, еще бы минута промедления, и их бы смыло мощным потоком вниз.
Крыша достаточно аккуратно выглядела. Должно быть ее регулярно ремонтируют. Солнце зашло, но путь освещали слабые непримечательные лампы по всему периметру крыши. Странно, что до этого их не было видно. Вдали, похожий на лампу белым свечением, сидел человек в полном одиночестве. В руках у него различалась темная бутылка. Он сделал глоток, а потом размахнулся и сбросил ее вперед. Через мгновенье послышались звонкие удары. Светящаяся фигура поднялась и скрылась, словно растаяла, вероятно, в чердаке города. Близнецы осмотрелись, никого больше видно не было. Они решили подождать пару минут и отправиться следом.