Часть 2. 540 °C — 630 °C
Глава 1
Год 12.513.000 эры беззаботных иммортов
Горящие жаждой и несущие всему конец они расползались дальше и дальше в бесконечность. Одна точка из зловещего комка была другой, осмысленной. Она расширялась теплой энергией, которая не была похожа на бессмысленное обжигающее грязное пламя. Точка циклично вспыхивала и испарялась в смертельном сплетении. Рингвудитовые океаны и живительный хуманс топили другую точку в привычное ничто, они тянули глубже и глубже, пока точка не ощутила еле уловимую симметричную ей энергию. Мощный взрыв от притяжения на секунду затмил огонь и возвысился над расширяющимся комком грязи. Комок тянулся за энергией жизни, пока не осталось ничего, кроме зла.
Со всех сторон транслировался «Танец огненных червей».
Надоел этот танец! Какой в нем смысл, если не глотать под трансляцию цельные рингвудиты. Как я раньше это слушало? А другие терабайты за чувствование платили. Вот, пожалуйста! Хотя бы просто воды, без рингвудитов. Притупить мысли, сочащиеся из периферии. Какое слово! Сочащиеся! Что-то из изящных дней. Еще хуманса бы. Как раньше: рингвудиты, хуманс и отвлеченные сигналы на фоне. Пожалуй, это трезвость! Мир становится нереальным.
Блокиратора нет, не знаю, что будет. Надо было все передать Пятьдесят Первому еще пять тысяч лет назад, они бы дали мне пару миллионолетий. Странно, я столько раз подумало о своем конце, а меня еще не забрали. Это путающая трезвость! Я раньше не думало о конце. Или они решили поэкспериментировать с обновлением сенсо? Охранники же ничего не создают. С нуля выработать способность изобретать? Неужели теперь мы сами будем разрабатывать пушки? Или Пятьдесят Первое меня так наказывает: я думаю о конце, а праиция пусть сама ловит. Нет, оно не хотело тронуть нашу нежную дружбу. Оно выделило меня из всех, чтобы у меня был шанс на иную жизнь. Это так благородно, мой друг заботится обо мне.
Когда было обновление? Пятьдесят Первое нашло блокиратор, червя и… Оно уплыло. Когда оно успело. Я не могу само думать о конце. Трезвость!
Не думай! Не думай! Не думай!
Я WRG, мне 2.311.112.501, плыть, 1720 °C, голод, Пятьдесят Первое — друг, слава Радиоактивной Сотне!
Я WRG, мне 2.311.112.501, плыть, 1720 °C, голод, Пятьдесят Первое — друг, слава Радиоактивной Сотне!
Я WRG, мне 2.311.112.501, плыть, 1720 °C, голод, Пятьдесят Первое — друг, слава Радиоактивной Сотне!
Страх! Точно, я должно бояться смерти, Пятьдесят Первое заботится обо мне, хочет сохранить жизнь. Я должно бояться огненных червей. Бояться битвы, чтобы выжить. Поэтому я трезвое!
В холодной бесконечности, играющей своими недоступными пространствами временем, плывет остывающая точка, поверхность которой безнадежно пытается осветить, согреть и что-то сообщить другая. Первую я назову Землей, а вторую — Солнцем. Земля — темная точка, в которой еще есть утопленный свет, но он так глубоко, что понадобится не один человеческий миллиард лет, чтобы до него добраться. Света очень много, но тьма мешает ему объединиться и взорваться над всем, согревая холод. Да-да, вы правильно поняли, это я себя Солнцем назвала. Во-первых, звучит поэтично. А во-вторых, пока еще не решилась все поглотить. Чувствую, в этой четырешке есть ключевая загадка.
Внутри Земли, глубже четырехсот километров, течет обжигающая магма и омывает огромные рингвудитовые океаны. Температура здесь достигает 2500°C. Как вы поняли, я пользуюсь их мерами. С поверхности Земли просачивается хуманс, он должен растворяться и насыщать магму, но имморты придумали способ сохранять вещество в чистом плотном состоянии и создали хумансовые хранилища: под корой Земли установили осмиевые трубы, по которым хуманс еще иногда стекает в металлические ящики.
Ничего не понимаю, блокиратора нет, прошло сколько лет? Почему везде «Танец»? Я столько раз подумало о смысле жизни, но еще плыву. Я устало. Переродиться? Нет, все родильные опытницы разрушены, мои копии не выживут. За 50 тысяч лет голода что-то, да и случится.