Насытившись, А1 и все (6)S оказались у информационного хранилища, чтобы загрузить опыт. Линии между спиралями ленты Мебиуса начали появляться и исчезать. Этот процесс всегда завораживает, будто бы каждый раз чувствуется уникально. Если оставить в сенсо имморта только чередующиеся опыты наблюдения за загрузкой информации, то технически это будут повторы, однако по собственным ощущениям кажется, что каждый опыт индивидуален и отличается целым спектром оттенков эмоций и оттенков оттенков. Через пару минут все было готово. Почти тридцать зеттабайт, не хватает полутора эксабайт.
Планула поуспокоилась, ведь фокус ответственности по перемещению и побегу от апокалипсиса сосредоточился на Других. В это время (6)S беспокоил собственный выбор: тем ли иммортам они доверились, а разрешение этого вопроса отсрочивалось на неопределенный период.
Оборонительный потолок покачнулся, и волны прохладной огненной магмы взбудоражили, оторванных от больших городов, иммортов.
Это конец.
Сотня уже ощущалась рядом. К чему и зачем нужен этот визит?
Неужели они растеряли весь опыт? По включениям Пятьдесят Первого они были близки к перемещению. Если они узнали, что мы тоже готовы, то не стали бы тратить время на атаку. Сотня может забрать весь опыт или просто уничтожить все, чтобы не досталось никому. А может кто-то в одиночку решило переместиться и подстрекло остальных на эту глупость. Перемещаться нужно сейчас, потом будет поздно или не тем составом. — Рассуждало про себя А1, и схожие мысли присутствовали в сенсо остальных Других.
Нужно действовать. Двадцать Восемь и копии (6)S отправились обратно к домику с питательным хумансом.
А1 беседовало с коротким опытом хумана внутри своего сенсо. Имморт, словно отделило его воспоминания от своих, мысленно обличив в физическую оболочку. Маленький клочок опыта отделился огромным самостоятельным сознанием.
Алевтина, хуман, что же ты со мной делаешь? Ты вернула меня к социальному инстинкту. Ты снова живешь, хоть и умерла. Я же осознаю, что к чему, но пересилить твои эмоции не могу. Жертвовать собой целиком, без права на реинкарнацию. Я отдаю весь свой опыт без оболочки. Я пыталось собрать Двадцать Восемь, они теперь больше похожи на вас, хуманов. Хотя в оттенках эмоций было подстраивание и актерская игра, но, может, на один процент я вас изменило. Чтобы понять, что такое коллектив, нужно пережить эти эмоции, жаль, что никто их не сохранило даже в архиве. Пятьдесят Первое, кто оно, по-человечески — брат-сестра. А кто я со всем этим опытом? Хуман, человек на съедение. Брат-сестра не смогло понять, а может у нас в опыте разные люди. Его хуман больше похож на нас? Если я буду с ним, то останусь одиноким. Ему нужна власть, контроль, ему не нужно я, только мой опыт, я для него как ящик с петлей. А я теперь могу не придумывать эмоции, а жить ими, теперь я чувствую больше и от этого сильнее. И сегодня надо принять сильное решение. Возможно, это вызовет такие же эмоции у Двадцати Восьми, как поступок Андрея у Алевтины. Тогда они поймут и примут свое прошлое. И смогут жить. — А1 несло в щупальцах тяжелое из-за металлической защиты хранилище, захватывая рингвудиты другой рукой и тяжело покачиваясь от слабых магмоворотов.
— А7, за сколько разархивируешь планулу? — По скрытому сигналу передало А1, неуклюже подрагивая хвостами. А1, конечно, знало ответ.
— Даже если все разархиваторы этим займутся, на всех потребуется года два. — А7 машинально отвечало, осознавая в это время весь ужас, который мог случиться в результате схватки с Сотней.
А1 поставило хранилище в центре хумансового бассейна и потянулось щупальцами куда-то вглубь. Тем временем уже чувствовались имморты Сотни, преодолевшие потолок, веяло разрушением. Первые гости приготовили пушки плавления, но медлили в ожидании остальных.
А1, тем временем, вытянуло со дна пушку и направило в свою сторону. За секунду древнего имморта расплавило. Нестандартная уникальная информация занимает намного больше памяти. Другие наблюдали, как убивают пленных, как убивают жителей, как убивают преступников; самоубийство было чем-то новым и непонятным.
Сотня уже собралась под потолком, но после сверхчувствительного опыта опять замедлилась и находилась в ступоре. Шокирующее действие опьянило сенсо, будто рингвудитами и даже сильнее. И хотя действия Двадцати Восьми теперь были предсказуемы, непредсказуемый опыт заставил подстраховаться бездействием.