— А где поверхность? Где твердыня? Почему здесь 1500 °C? Из чего нам строить будущее? — А28 пребывало в растерянности, но еще не собиралось сдаваться.
— Такие новости не скроешь без блокиратора. — А7 отправило ядерную трансляцию и скрыло всю периферию, намекая, что шлем на нем.
— Я не ошиблось. Что ты предлагаешь? — А28 заинтересовалось в повышении шансов на свое выживание.
— Ты удалишь воспоминание о поверхности, о нем буду помнить только я во всем этом мире. Но я должно умереть последним. — А7 не скрывало облегчения от такой тяжелой новости.
— И как я объясню себе и всем, что происходит? — А28 ждало конкретного плана. Имморт понимало, что А7 уже все продумало, причем в пользу их обоих.
— Как ты знаешь, поверхность имеет свойство застывать. Я буду следить за изменениями температуры. Сообщишь остальным, что отправляешь меня на работы по творению хуманса. Вроде как наказание мне за шлем.
— Когда наступит первый смертельный голод. Я возьму с собой кого-нибудь наверх. Хочешь, А17? Транслируем, что работа кипит, нужна помощь. А17 я убью, и из него польется хуманс. Понимаешь, что мне нужно больше энергии, чем остальным… — А7 искало одобрения плана.
— Так, а как объяснишь пропажу А17? А затем всех остальных? Тебе же не доверяют. — А28 пустило похвалу параллельно словам.
— Когда появится первый хуманс, они поверят всему, ты в их числе. С блокиратором я смогу создать воспоминание о желании А17 остаться на поверхности, чтобы работать там, пока температура позволяет жить. Так и остальные изъявят желание, и друг за другом будут плавать со мной. Не волнуйся, тебя я с собой не возьму. Ты вроде как должно властвовать в Земле, а не на Земле. Отложи себе в архив. — А7 торжествовало всей меложей, не замечая отсутствия атмосферного давления.
— Мы продлим себе жизнь, но так продлишь и свое страдание. Чувствовать смерти других, к кому по-хумановски привязалось. Выдержишь ли ты? Хотя тебе, возможно, это нравится. А1, должно быть, вдохновило. — А28 чувствовало обязанность обличить и упрекнуть собеседника, но облегчение и радость невозможно было прятать. — Если она начнет твердеть, ты сможешь построить хуманс в одиночку?
— Сначала последим за изменениями, а там и ясно будет. — Фраза А7 была незавершенной, она скрывала в себе еще какую-то тайну, будто там прятался подтекст или ложь. В ней не было ответа, а лишь эмоциональное отвлечение, обманное успокоение. Однако А28 согласилось и на такие условия.
Глава 3
Первые проплывы в высь были одинаковыми, температура не опускалась ниже 1480 °C и не поднималась выше 1500 °C. Так проходило тысячелетие за тысячелетием. Время не состыковывалось с вращениями ядра, поэтому, чтобы ориентироваться в предстоящих годах физической жизни без еды, использовали старые отрезки. Они были примерны, потому что интуитивны, и растягивались каждый век ближе к реальным часам Земли. Настоящие колебания ядра сбивали сенсо столку. Пребывание в новом мире могло бы показаться романтикой. Имморты-единоличники, сложнейшие организмы представимой Вселенной, наедине с первобытной бесконечной пустотой. Они могли бы разделить планету, и никогда друг с другом не сталкиваться. Одинокое имморт развивает свои способности, адаптируясь в новых старых условиях. Испытывает свои возможности. Оно то самое совершенство, сотворенное миллиардами лет, вернулось к истокам и познает само себя. Оно владеет главным — информацией. Оно знает, как все устроено. У него преимущество. Оно лишь повторяет, что было сделано раньше, это быстро, оно вступает в новый круг, чтобы найти точку отсчета, с которой задать новое направление. Не повторить ошибок. Удалить все и начать сначала, опираясь только на архивный опыт. В этом есть цель, смысл, полнота, благородство и благодарность. Но все эти чувства исчезли если не в момент перемещения, то через несколько тысяч лет, что миг в плоской петле Мебиуса, хотя бы потому, что он, несмотря на протяженность для наблюдателя, не наполнен событиями. А именно события закручивают линию в градусы. Чувства появятся вновь, если информация сохранится, но никогда не повторятся. Окружение поменяет отношение к ситуации и перечеркнет истинную картину. Опыт станет частью другого большего опыта. Он не обесценится совсем, но упростится. А когда-нибудь исчезнет. Исчезнет даже в бессмертии, потому что опыта не существовало до. А Вселенная существует всегда и везде.