азывать о нем. Десять царей защищали остров от бед и горя. Неудачи не знали сюда дороги - мудрые атланты умели править своим народом. В центре Атлантиды стоял величественный, необыкновенный дворец. Сделанный целиком из камня, он напоминал невесомого лебедя, гордо изогнувшего шею в приветственном крике. Каменные блоки, из которых было сложено строение, сочетались под самыми разными углами. Среди них попадались и десяти-, и двенадцатигранные, и совсем неправильной формы. Однако, тщательно обтесанные, они лежали настолько плотно друг к другу, словно это были кусочки одной большой мозаики. Высокие башни вонзались в солнечное, ярко-голубое небо. Их шпили были покрыты аврихальком, от которого шло таинственное зеленоватое свечение. Рядом возвышалось два прекрасных храма; один из них был полностью окутан золотом, другой - серебром. Внутри от восхода до восхода горели сотни светильников. Пять колец окружали строение. Три из них представляли собой полноводные каналы; два выглядели как земляные насыпи. Через воды были перекинуты узорчатые мосты - после заката солнца они все по сигналу поднимались ввысь. И днем, и ночью сооружения охранялись двадцатью стрелками - так, что никакой враг подобрался бы незамеченным. Наружный канал выходил прямо в море; отсюда торговые корабли беспрепятственно заходили во внутренний порт. Редкие руды, пряности, необычные ткани, керамика - все это поставлялось чужеземцами бесперебойно. За кольцами сразу располагалась круговая каменная стена и мощные, в два плетра толщиной, широкие ворота, покрытые оловянным литьем. Дальше шли каменоломни, в которых добывались кварцы и строительные материалы. Медь и серебро черпались на окраине. Следом полукругами раскинулись городские улицы. По ним неспешно прогуливались местные жители, одетые преимущественно в зеленые и голубые хитоны, часть из которых была подпоясана золочеными, а часть посеребренными ремешками. Больше ничего не выдавало разницы в социальном положении обитателей Атлантиды. Знойная жара постепенно брала свое, и горожане начали расходиться по домам, предпочитая проводить самое пекло в тенистых беседках у домашних ручьев. Тем временем во дворце шел спор, гораздо менее жгучий, чем лучи раскаленного летнего солнца, ибо спорщики не привыкли рьяно выражать свои чувства. В одной из зал, за длинным и узким столом, сидело десять братьев. Девять архонтов и один атлант. Все они были очень похожи между собой. Рослые, возмужавшие, светловолосые и голубоглазые. Эвмел, сидевший во главе стола, вел спокойную и уверенную речь. - Братья мои, - обращался он к собравшимся. - Наше государство сильно и прекрасно, стойко и вечно. Но, несмотря на то, что все недруги, казалось бы, покорены, к нам движется смута. Наш сосед - непокорные Афины, отказавшиеся склонить перед нами голову, - готовит своих воинов к новой вражде. И мы должны предотвратить долгую тяжбу. Поэтому я, на правах атланта, предлагаю следующее: чтобы не попасть в осаду, мы должны первыми ввести наши боевые колесницы в Афинский акрополь. Тартес, самый младший из присутствующих, беспокойно шевельнулся. - Я знаю, братья, - продолжал правитель, - как нелегко может даться нам всем это решение. Некоторые из вас имеют в женах афинских дочерей. Все же я прошу вас решить дело по справедливости, и думать не о чужбине, но о своей земле. Гадер, крепкий, не сомневающийся в своих словах, поднял руку. - Эвмел, - мягко сказал он, - ты беспокоишься о безопасности нашего великого царства. Но я не вижу причин для этого. Афиняне не готовят войска - они всего лишь устраивают церемониальный сбор, который проходит раз в триста лун. Мы же можем бросить искру не там, где должно, и раздуть никому не нужный пожар. Тонкая морщинка легла над переносицей атланта. Легла и тут же разгладилась. Эвмел улыбнулся. - Что думают остальные братья? - вопросил он. Еще несколько поддержало Гадера. Все они были связаны узами с детьми техену. Остальные были совсем не прочь уничтожить неугодного соседа. Прелестная русовласая девушка в бирюзовом хитоне, скрепленном серебряной застежкой, обошла архонтов с чашей. Те по очереди бросили в сосуд маленькие камешки белого или черного цвета. Красных, означавших нейтралитет, не опустил никто. Молодая особа поднесла чашу к Эвмелу, и он высыпал булыжнички на медный поднос. - Пять белых и четыре черных, - провозгласил он. - Итак, решено! С сегодняшнего вечера готовить колесницы к вторжению в акрополь. Отвечать за это будет Гадер. Архонт, к которому обратился царствующий, слегка нахмурился, но промолчал. Братья чинно склонили голову, и по одному начали покидать залу собраний. Когда все разошлись, атлант подошел к окну, от которого лился сумеречный розовый свет. Расправив плечи, он долго смотрел на зеленые насаждения, раскинувшиеся чудным ковром у ног холма, на котором стоял дворец. Среди них постепенно загорались маленькие уличные светильники. Неожиданно в двери кто-то трижды торопливо постучал медным молоточком. Эвмел поднял бровь - кому это вздумалось так поздно нарушить его покой? - но все же взял с приземистой тумбы небольшой колокольчик и потряс им в воздухе. В залу размашистыми шагами вошел Тартес. Низко склонился, прижав правую руку к сердцу. - Брат, - волнуясь, сказал он атланту. - Я хотел бы представить свою нареченную. Я прошу тебя соединить наши узы. Удостоишь ли ты меня такой чести, брат? Эвмел чуть не засмеялся. Самозабвенный, восторженный Тартес был самым юным из них и самым горячим. Атлант любил своего брата, и даже сегодняшнее голосование, на котором Тарт выбрал черный камень, нисколько не изменило его отношения. - И в чем же проблема? - лукаво усмехнулся он. - Мы живем в свободном государстве, где каждый может выбрать супругу себе по душе. С удовольствием познакомлюсь еще с одной уроженкой Атлантиды. Тартес запнулся и покраснел. - Она не совсем из наших краев, - признался он. - Эврифея из рода Халара. Вот оно в чем дело! Семья Халара считала удобным сочетаться браком только с техену. Честно говоря, и сам Халар, и его потомки давно уже стояли атланту поперек горла, как рыбья кость. Эвмел нахмурился. - Афинянка? - Нет, что ты! - засуетился Тартес. - Ее отец - житель нашего острова в десятом поколении. - Ну что же, - все еще хмурясь, сказал владетель. - Зови свою нареченную. Тарт ловко схватил колокольчик и зазвонил. Створки немедленно распахнулись, и в помещение вошла девушка. Черные локоны божественным водопадом струились по нежным, загорелым плечам. К ним хотелось прикасаться, трогать их, гладить. Темно-голубые, цвета предгрозового неба, глаза смотрели перед собой прямо и открыто. Бархатные ресницы, обрамлявшие их, были на полутон темнее агатовых бровей. Свет вечерней зари мягко трепетал в волосах Эврифеи, окутывая её фигуру призрачным сиянием. Эвмел поспешно отвел взгляд, чувствуя, как в его сердце вкрадывается непонятное чувство. - Эврифея, дочь Халара, - в легком поклоне склонилась девушка. «Могла бы и не напоминать о своем доме», - чувствуя, как начинает раздражаться, подумал владетель. - Известно ли твоей будущей супруге о нашем решении? - обратился он к Тартесу. - Да, мудрейший, - переходя на почтительное обращение, - ответил архонт. - Я сообщил ей сразу после совета. - И что ты скажешь на это, Эврифея? - вопрос должен был свергнуть проклятую девчонку с ее недосягаемого престола, на который, как казалось правителю, та уже вознеслась. - О великий, - прижала нареченная Тарта руку к сердцу, показывая честность своих слов. - Я всей душой буду молиться за своих прародителей. Но сердце мое рождено тиумах, и потому я никогда не предам земли моего отца. Эвмел кивнул, признавая ум девушки. Она не пошла путем грубой лести и легко решила поставленную атлантом задачу, правдиво сообщив о собственных мыслях и желаниях. И после небольшой паузы добавил: - Хорошо, Тартес, я одобряю твой выбор. Но церемония свершится только после победы над Афинами, - и качнул подбородком, показывая, что аудиенция окончена. Стараясь не показывать своего расстройства решением великого, молодые люди поспешили удалиться. Как только дверь за нежданными посетителями закрылась, Эвмел обернулся. Долго и задумчиво смотрел он вслед ушедшим.