Эврифея хотела подняться сразу наверх, в свои покои, но её окликнул Урун - помощник отца родом из северных племен. Высокий темноволосый юноша совсем не был похож на соотечественников Тарта, и потому пришелся очень кстати ко двору Халара. Наместник взял его еще мальчишкой, обучил письму и воспитал себе отличного и преданного подручного.
- Кратия, господин приказал передать, чтобы вы явились к нему немедленно, как только приедете, - почтительно, слегка картавя на северный манер, произнес Урун. Акцент его так никуда и не исчез, как ни старались нанятые за немалые деньги учителя, но Халар все равно был горд успехами воспитанника.
- Хорошо, - устало вздохнула Эврифея. - Переоденусь и тут же спущусь к ужину.
По правде говоря, после съеденного в больших количествах меда с орешками и засахаренных цукатов, ей и кусок в горло не лез, но она слишком хорошо знала своего отца, чтобы медлить.
- Простите, кратия, - вежливо возразил юноша, - но мне приказано проводить вас к нему в кабинет.
Чтобы это значило? Торопливо вспоминая, чем могла прогневить отца, Эврифея откинула волны волос за спину и пошла чуть впереди от Уруна. Иногда Халара было трудно понять - его замыслы простирались так далеко, что даже близкие не могли угадать, к чему они приведут.
Помощник отца распахнул тяжелые деревянные двери, пропустил дочь наместника вперед, и осторожно прикрыл дубовое полотно.
Широкоплечий белоголовый мужчина с небольшой бородкой восседал на высоком стуле с мягким матерчатым сиденьем и длинными подлокотниками, упирающимися в светлый широкий стол. Спинка предмета мебели была изукрашена фигурками быков, боковые царги изображали сцену смертельной схватки между человеком и тигром.
На вид хозяину дома не давали больше сорока, хотя на самом деле его возраст уходил далеко за шестьдесят. Халар был очень пристрастен и любил выбирать - и еду, и слуг, и лошадей, и жен. Об этом говорило и его отношение к детям - он старался пристроить их как можно выгоднее.
Двое сыновей и две дочери происходили от первой супруги, Авреи, атлантки по происхождению; двух незаконнорожденных девочек подарила ему северянка. Третья супруга, наполовину афинянка по имени Аглеа, родила Месонию и Эврифею.
Эврифея с Месонией ладили между собой лучше прочих - то ли из-за близости возраста, то ли из-за общности происхождения. Аглеа умерла при родах, пытаясь воспроизвести на свет очередного потомка Халара, и девочки рано остались без матери. Отец был строг, молчалив, суров и в целом непонятен, а когда сестры вступили на порог девичества, он быстро определил им будущих мужей, и на этом его родительские обязанности исчерпали себя. Иногда, глядя, как наместник возится с подрастающим Уруном и ведет длинные речи со старшими братьями за вечерней едой, девушка испытывала тоскливое одиночество. Впрочем, взбалмошная Месония не давала им обеим долго скучать, выдумывая смешные девичьи затеи. Ей в мужья родитель определил архонта Местора, но, похоже, Месонии было все равно, за кого выходить; она только смеялась, когда младшая спрашивала, как ей удалось околдовать одного из правителей Атлантиды.
Иное дело была сама Эврифея. Едва ей минуло шестнадцать, её сердце трепетно застучало в поисках любви. Девчушке хотелось жить, смеяться, влюбляться, и совсем не хотелось идти на церемонию под чужой рукой, а между тем Халар придумал ей прекрасного жениха.
- Он горяч, юн, как ты, - сказал как-то вечером отец, сидя на этом самом стуле, - ты же красотой удалась в мать. Вы отлично сойдетесь на этом - нужно только немного подтолкнуть.
И Эврифея не осмелилась ослушаться, и пошла в назначенный час на большой рынок, кишащий людом и бурлящий разноголосым варевом. Она ожидала увидеть чопорного, всем недовольного, хмурого царя - но столкнулась с обезоруживающей улыбкой и синими глазами Тартеса. Все прошло, как и желал того наместник. Нечаянно рассыпанные переспевшие фрукты, измаравшие белый хитон правителя, стали прекрасным поводом для знакомства. Дальше - больше, и вот уже сам глава Совета Эвмел дает свое согласие на их супружество.
Да, она была счастлива, влюблена, и остров играл радужными красками, и хотелось наслаждаться звуками струящегося водопада, но воспоминание о маленьком обмане при первой встрече омрачало радость, а рассказать об этом Тарту будущая невеста не решалась. Глубоко в душе Эврифеи поселился страх, который все знал и все слышал, как отец собирает людей, собирает атлантов, которым не нравится ни Тартес, ни Эвмел, ни другие архонты, и эти люди желают получить власть в свои руки. И вот сейчас, похоже, пришел час платить за свое счастье.
Халар, высокий, крепкий, с грубым носом и резко надвинутыми на глаза бровями, поднялся из-за стола, довольно разглядывая дочь.
- Великолепно, - проговорил он, подойдя к ней и оглаживая темно-синее одеяние. - Тартес представил тебя правителю? Цвет тебе весьма к лицу.
Отец не спрашивал, а констатировал; он привык не задавать вопросы, а распоряжаться.
- Тебе следует переодеться, - продолжил наместник, - во что-нибудь более простое и не такое заметное. Месония приболела, надо ее подменить.
Эврифея подняла взгляд, впервые за всю недолгую жизнь взглянув в глаза отцу, и тут же опустила взор вниз, боясь, что тот примет это за знак неповиновения.
- Месония была во дворце с гостинцами, - посчитав молчание дочери за согласие, а может быть, и вовсе не обратив на него внимания, сказал Халар. - Возьмешь вот эту корзинку с фруктами и передашь ее стряпухе по имени Антигона. Она будет ждать тебя в саду, сразу за кухонными помещениями, так что поторопись.
Небольшая легкая плетенка перекочевала в руки девушки.
- Отец, но... - замялась Эврифея, - разве не лучше бы было вручить подарок самому владетелю?
Халар смерил её недовольным взглядом.
- Делай, как я сказал, - отчеканил он тоном, не допускающим иного. - Да поторопись, дело близится к ночи.