Что касается Тартеса, он, будучи по уши влюбленным в Эврифею, и слова сказать не смеет. Надумает чего - с такими юнцами у него, Халара, разговор короткий.
Оратор воздел руки ввысь и потряс ими. Одновременно с этим облако, прикрывавшее солнце, отплыло окончательно в сторону, высвобождая светило из плена. Получилось эффектно - словно боги одобрительно кивнули смертным со своих тронных мест. Солнечный луч озарил и длинные, вытянутые башни дворца архонта Местора, сверкнув зайчиками на покрытых аврихальком шпилях.
Толпа подалась вперед. Люди толкались, желая пройти поближе к первым рядам. Кто-то закричал, взвизгнул тонкий девичий голос, истошно завопила женщина. Возле подножия возвышения, с которого говорил жрец, началась давка.
«И все-таки немного переигрывает», - подумал Халар, зевнув. Нанятый несколько дней назад актер облачился в священный гиматий с восходом солнца. Истинные служители Клейто и Посейдона никогда бы не пошли у него на поводу - но кто будет слушать два десятка пусть и высокопоставленных людишек, когда только он может выставить пару сотен обученных воинов? Все слуги в доме Халара проходили тщательный отбор, и все они с малых лет втайне приучались к оружию.
Поэтому, когда пришла пора отдавать на грядущую войну обычную плату для хозяина любого из наделов Атлантиды, он, не колеблясь, подарил Эвмелу пятьдесят гоплитов, нанятых в Загорье. Его собственное маленькое войско осталось при доме.
Все пройдет как по маслу. Останутся мелочи - собрать верных и преданных и создать свой маленький совет. Можно даже назначить старшего среди них. А Халар будет стоять в тени и дергать тонкие серые ниточки, привязанные к нужным куклам. Власть - вот о чем никогда не задумается ни один дурень из этой разномастной толпы.
- Накормите ваших голодных детей! Идите и возьмите то, что принадлежит вам! - «жрец», умело повышая тенор в нужных местах, наконец, перешел к завершающей части. Хорошо все-таки, что он нанял актера - искусством убеждать эта братия владеет в совершенстве.
Толпа, недослушав вибрирующий тональностями голос, развернулась и ринулась в обратную сторону - туда, где стоял дворец Местора. Загорцы, стоявшие сзади, оказались первыми. Они бросились в узкий проход между каменными домами горожан, напирая и снося все на своем пути.
Многие из них хватали, что попадется под руку, и швыряли в распахнутые настежь окна. Камни, бутыли, яблоки, которых этой осенью было в изобилии, градом посыпались на ни в чем не повинные строения.
Ограждение из тонкого дерева, защищавшее домики, лопнуло под натиском людей. Впереди споткнулась и упала женщина в черном шерстяном платье, на которое, по загорскому обычаю, был накинут длинный серый платок. Напирающий сзади низкий человечек с нахмуренным лицом запнулся об нее и свалился мешком под ноги рослому мужчине. Тот коротко выругался и хотел уже перепрыгнуть через помеху, но наседающие сзади навалились изо всех сил. Придавленная телами отчаянно закричала. Но её уже никто не слышал.
Люди падали, вскакивали и бросались вперед. В середине месива из человеческих тел мать уронила маленькую девочку и испуганно заголосила, заплакала, расталкивая окружающих. Ей не дали сделать и шагу. Огромные жернова подмяли под себя женское тело и распростерло его рядом с худеньким раздавленным детским личиком. Толстый грязный башмак с хрустом наступил на хрупкую шею.
Толпа обратилась в многоголовое чудовище, жаждущее крови. Ставни вышибались одним ударом кулака, двери рвали с петель, вокруг летели булыжники и палки. Злость, жестокость, сила пьянила пришедших на площадь.
Халар посмотрел им вслед, улыбнулся своим мыслям и зашагал прочь. Через две улицы, в крохотном переулке его ждала небольшая колесница, запряженная лучшими жеребцами с домашней конюшни.
Месония была вне себя от бешенства. Злым голосом она допрашивала очередного стражника, стоявшего вчера на воротах. Тот и двух слов связать не мог, не то, что рассказать ей, куда подевалась сестра.
- Выйди вон, - приказала дочь Халара плешивому гоплиту.
- Слушаюсь, кратия, - с низким поклоном, пятясь назад, воин затворил за собой дверь.
Месония подошла к огромному зеркалу на противоположной стене. Зеркало отразило её в самом приглядном виде: молодая привлекательная женщина с длинными черными волосами, нежной бархатной кожей, высокой грудью, соблазнительные очертания которой видны даже сквозь хитон, и темно-серыми глазами, смотревшими холодно и угрюмо.
- Идиоты, - бросила она отражению. Подошла к столу, задумчиво взяла в руки чашу. Отпить не успела - в дверь кто-то поскребся. Девушка раздраженно взяла в ладонь колокольчик.
Долговязый юнец с рыжим пушком на том месте, где у всех нормальных мужей в его возрасте уже давно пробились усы.
- Кратия, простите, - взволнованно, путаясь в словах, начал он. - Мне сказали, вы ищите сестру...
- Говори, - отрывисто бросила Месония.
- Вчера за ней приезжала колесница правителя.
- С чего взял, что правителя? Мало ли колесниц у нас разъезжает.
- Она была золотая, - оправдываясь, залепетал юнец. - Ну такая... Я видел, как в Золотом дворце.
- И?
- Кратия Эврифея уехала на ней. Куда, не сказала...
- А ты, разумеется, и не спросил. Пошел отсюда.
Стражник мгновенно исчез из покоев, радуясь с облегчением, что кратия Месония не придумала наказания за нерадивость.
Супруга Местора задумчиво посмотрела на взволновавшуюся красную поверхность в фиале.
Боги, какие же болваны служат её отцу. Он все хвастался своими вышколенными воинами, а те проморгали, как увезли Эврифею прямиком из-под носа.
Накануне Месония по приказу отца переехала обратно домой из своих роскошных покоев во дворце архонта. Халар попросил её приглядеть за сестрой. Утром они вместе позавтракали, и Месония, ласково улыбаясь и обнимая сестру, взяла с той обещание никуда из дома не выходить.