Вторая волна сна была осторожнее и коварнее первой. Она тихо подкралась со стороны белой пустоты и одним махом набросила свое удушливое одеяло.
Воздух сгущается, так, что из него можно лепить облакотные снежки. Из белесого, амиантового (*грязно-белого), тумана проявляется маленькая, по пояс взрослому человеку фигура.
Кудрявое, беловолосое дитя не более чем трех лет от роду смотрит не по-детски печальным взором. По коже нездоровой белизны катятся прозрачные слезы.
Я вздрагиваю и машинально отступаю назад.
Ребенок, одетый в жемчужного цвета платье, делает шаг вперед. Ко мне.
- Мама, - неживой голос разрезает окружающую пелену. - Мамочка, забери меня отсюда.
Слезы катятся по щечкам градом, она, всхлипывая, утирает их. И протягивает маленькие, крохотные пальчики.
Тоска, отчаяние, боль пронзают все мое существо. Мне хочется взять это создание на руки, прижать к себе, успокоить, погладить по взвихренным пушистым одуванчиком волосикам.
Но где-то глубоко внутри другая моя часть боится. Впервые в жизни боится так сильно, что я не смею протянуть ладони в ответ.
И только тихо, аккуратно отхожу назад.
- Мама, - голосок срывается навзрыд. - Мамочка, милая, пожалуйста!
Я чуть было не кидаюсь к ней, когда рядом возникает второй силуэт.
Мальчик, похожий на златокудрого ангела. Того же возраста, может, чуть старше. Наивные бледно-голубые глаза смотрят обвиняющее строго.
- Ты нас бросила, - теперь они идут вдвоем. Маленькие ступни касаются белизны под ногами почти в унисон. - Почему ты нас бросила?
- Мама, забери меня к себе, пожалуйста!
Я чувствую, что схожу с ума, и торопливо отшатываюсь от ладошки, едва не коснувшейся моего тела. Внутренняя поверхность локтя задевает гладкую холодную рукоять на поясе.
Кинжал Велиала?! Какого черта?
- Это иллюзия, - насмешливый голос Брани раздается совсем рядом. - Это твой страх. Страх смертной.
И только сейчас я вижу, что на кистях детских ручонок по шесть пальцев.
Злобно исказившиеся личики рассыпаются мелкими квадратиками, и я оборачиваюсь. Названый брат стоит совсем близко.
- Спасибо, - мой язык предательски дрогнул. - Даже и не знаю, что делала, если б появилась еще парочка этих... детей.
Он молчит, только горячее дыхание обдает жаром щеки.
- Ты давно очнулся? - я почти успокоилась, хотя разум мой еще дрожит от недавнего наваждения.
- Нет, - Брань улыбается. - Нужно просто уметь бороться со своими страхами. Особенно с самым главным из них.
- О чем это ты? - я никак не возьму в толк, с чего вдруг напарник изъясняется загадками.
- Твои чувства. Ты боишься их. Не нужно... - Он наклоняется ко мне так близко, что кровь бросается в голову, а щеки загораются огнем.
Брань обвивает мою талию правой рукой, и я инстинктивно льну к нему, прикрывая глаза. Ресницы почти закрываются в ожидании поцелуя, как вдруг мозг ловит короткую вспышку.
Что-то сверкает слева, ослепительным белым инеем, острое и смертоносно холодное.
Я выхватываю кинжал и с ужасом вонзаю его в грудь стоящего передо мной, одновременно уходя вправо под локоть. Знакомый до боли облик расплывается в белесом тумане.
Меня лихорадочно трясет при попытке сесть на пол.
Недалеко под тканью лежит безмолвное тело. Конечно же, вот он, идиотка, даже не догадалась посмотреть в ту сторону. Я облегченно дотрагиваюсь до настоящего Брани и нервно смеюсь.
Велиал... Неужто треклятый демон знал, что всадник будет одним из моих страхов? Или просто оставил...
Ну да, просто, наш бывший проводник ничего просто так не делает.
Погруженная в свои мысли, не замечаю, как рядом появляется женщина.
Молодая, с длинными черными локонами, серыми стальными глазами.
Очень привлекательная.
И очень знакомая.
Где-то я ее уже видела точно. Где?
Светлое, легкое одеяние, переброшенное через плечо. В руках - небольшой меч.
Но не оружие в женских руках изумляет меня, а узнаваемый зеленоватый отлив. Из такого же сплава создан акинак Брани. И был создан серп Мора.
- Предали, - хрупкая женщина поднимает глаза. - Кто-то все знал, и нас предали. И ты ушла... А ведь могла спасти семью.
Боги, что за день сегодня!
- Оставила всех, - она продолжает бесцветно, словно голос ее тонок и сух, как выцветшая веточка, и так же легко ломается. - Ради него оставила всех. Твое место было рядом с нами.
Я все так же гадаю, где могла видеть ее, когда женщина поднимает свой меч и бросается вперед.
Я падаю и откатываюсь к лежащему всаднику, выдергивая из его ладони акинак. Мечи скрещиваются с легким звоном.
Выпад. С трудом отражаю финт нападающей. Она дерется так, словно родилась с мечом в обнимку.
Укол снизу, пытаюсь встречно отбросить назад. Женщина зажимает акинак под мышкой, выдергивая его на себя, и бьет острием сверху.
Черт побери!
Я резко падаю, и пролетаю у нее между ног, на миг ослабив хватку на рукояти искрящегося красными всполохами оружия. Меч, разумеется, перевешивает, и угрожающе накреняется вперед. Противница запоздало выпускает его и поворачивается ко мне, пытаясь схватить за волосы.
Сразу бью локтем ей в лицо. Пружинит твердая плоть, ничего похожего на иллюзию.
Не ожидая такого коварства, женщина отлетает на пол.
Воспользовавшись передышкой, хватаю меч и тут же выбиваю другой - из рук соперницы. На память приходит соприкосновение с лицом нападавшей.