Но снова замедляются удары, и перед ним возникает новое видение.
Теперь это Балларат… Он работает в неглубоком шурфе в Эврике, рядом с ним его брат. У брата бледное и больное лицо — он всю ночь танцевал и пил. Позади тянется гряда голубых холмов; впереди знаменитый Бейкери Хилл,[8] а внизу налево покинутый прииск Голден Пойнт. Два конных полицейских въезжают на Спесимен Хилл… Что им нужно?
Они уводят брата в наручниках. Прошлой ночью был убит человек. Убит из ревности в пьяной драке.
Виденье исчезает. Стучит кирка, отсчитывая годы — один, два, три, четыре, до двадцати, и тогда она останавливается и открывается новая картина: ферма на берегу веселой речки в Новом Южном Уэльсе. Маленькая усадьба окружена виноградником и фруктовым садом. Рои пчел трудятся в тени деревьев, а на склоне холма дозревает пшеница.
Мужчина и мальчик расчищают перед усадьбой участок для загона. Это отец и сын; сын, мальчик лет семнадцати, — вылитый портрет отца.
Снова топот копыт! Приближается Немезида в мундире конных полицейских.
Прошлой ночью в пяти милях отсюда произошло нападение на почту, и оказавший сопротивление пассажир был убит. Сын всю ночь «охотился с приятелями на опоссумов».
Полицейские уводят сына в наручниках: «Вооруженный грабеж».
Когда явились полицейские, отец выкорчевывал пень. Его нога еще упирается в заступ, до половины вошедший в землю. Он смотрит, как полицейские ведут мальчика к дому, а потом, глубоко вогнав заступ, выворачивает ком земли. Полицейские подходят к двери дома, но он по-прежнему усердно копает и словно не слышит отчаянного вопля жены. Полицейские обыскивают комнату мальчика и выносят два узла с какой-то одеждой; но отец продолжает копать. Потом полицейские седлают одну из находящихся на ферме лошадей и усаживают на нее мальчика. Отец копает землю. Они едут вдоль гряды холмов, мальчик посредине. Отец не поднимает глаз; яма вокруг пня расширяется. Он копает, пока к нему не подходит его мужественная маленькая жена и не уводит за руку. Он почти очнулся и идет за ней к дому, как послушный пес.
За этим следует суд и позор, а потом другие несчастья: плевропневмония у рогатого скота, засуха и разорение.
Снова раздается стук. Но это не кирка — это падают комья на гроб его жены.
Маленькое кладбище в зарослях, а он стоит и смотрит окаменев, как засыпают ее могилу. Ее сердце было разбито, и умерла она от стыда.
— Я не вынесу позора! Я не вынесу позора! — стонала она все эти шесть томительных лет, ибо бедняки часто бывают горды.
Но он продолжает жить — много нужно для того, чтобы разбилось сердце мужчины. Он высоко держит голову и трудится ради оставшегося ребенка, а этот ребенок — Островок.
И теперь перед старателем возникает видение будущего. Стоит он, старый-старый человек, и рядом с ним — молодой; у молодого лицо Островка. Снова топот копыт! О боже! Снова Немезида в мундире конных полицейских!
Старатель падает на колени в грязь и глину на дне штрека и молит небо призвать его последнего ребенка раньше, чем за ним явится Немезида.
Долговязый Боб Саукинс был известен на приисках как «Боб Дьявол». В профиль его лицо, по крайней мере с одной стороны, и в самом деле напоминало саркастического Мефистофеля, но в другой половине лица, как и в его характере, не было ничего дьявольского. Его физиономия была сильно обезображена, и он лишился одного глаза в результате взрыва в каком-то старом балларатском руднике. Пустую глазницу закрывал зеленый пластырь, придававший сардоническое выражение уцелевшим чертам лица.
Это был тупой, добродушный англичанин. Он слегка заикался и имел странную привычку вставлять в свою речь словечко «ну» с единственной целью заполнять паузы, вызванные его заиканьем. Впрочем, это мало помогало ему, потому что он частенько спотыкался и на этом «ну».
Солнце стояло низко над горизонтом, и его желтые лучи освещали верхушки деревьев в Золотом овраге, когда Боб появился на тропинке, спускавшейся от подножия западного холма. На нем был обычный костюм: полотняная рубаха, молескиновые штаны, выцветшая шляпа, жилет и тяжелые башмаки. На плече он нес кирку, пропущенную через отверстие в ручке короткой лопаты, висевшей у него за спиной, а под мышкой держал большой таз. Он остановился против шурфа с воротом и обратился к мальчику со словами, служившими ему обычной формой приветствия:
8
На Бейкери Хилл участники Эврикского восстания золотоискателей водрузили мятежное знамя Южного Креста и приняли революционную присягу.