— «Калгурли — курочка, которая несет золотые яйца», — говорят люди. И что же? С нами считаются меньше, чем с какими-нибудь лондонскими биржевыми акулами и земельными спекулянтами. Десяток семейств на юге воображают, что им позволят хозяйничать в стране. Забрали себе большинство мест в парламенте и хотят издавать законы, которые им по вкусу, и командовать приисками с помощью вооруженной силы!
Речь Уильяма Бертона свидетельствовала о серьезности положения. Если даже этот тихий, набожный старичок заговорил таким языком, не мудрено, что старатели еле сдерживались. Бертон только выразил то, что думал народ. Приходилось удивляться, как это старатели до сих пор не восстали. Только их вера в организацию и дисциплина, которой руководство союза неукоснительно требовало от своих членов, — вот что предотвратило кровавое столкновение с полицией.
Теперь что бы ни случилось, какие бы ни произошли беспорядки, вплоть до кровопролития, — в глазах общественного мнения ответственность за это легла бы на тупое и продажное правительство Форреста. Старатели долго терпели и показали свою выдержку. Ведь их были тысячи — тысячи здоровых, крепких парней, у которых кровь кипела в жилах и руки сами сжимались в кулаки.
После недавних арестов и отправки старателей без суда и следствия во Фримантл — их напихали в вагон, как сельди в бочку, и целых тридцать шесть часов проморили без сна и пищи — никто не стал бы винить старателей за то, что они сопротивляются дальнейшим арестам и защищают своих товарищей. А после того как жители города испытали на собственной шкуре, каково иметь дело с полицией, после того как их, словно скот, сгоняли с улиц, угрожая штыками, они поняли, что такая грубая расправа может ожесточить любого и заставить очертя голову броситься в драку.
Ведь штык в руках полицейского означал: «Сторонись, не то убью!»
Население приисков не могло простить этого правительству. Оно не могло простить ему, что конная полиция с саблями наголо бросалась на народ — на старателей, не повинных ни в каких преступлениях, на женщин и детей, находившихся в толпе. И это в их родном городе, в их Калгурли, который они своими руками построили в безводной пустыне, где стояла только кучка грязных палаток! В их городе, которым они по-хозяйски гордились!
Народ видел в этом поругание всех демократических принципов. Многие из тех, кто раньше только сочувствовал движению старателей, теперь присоединились к их борьбе, ибо им стало ясно, что эта борьба касается всех, она ведется за лучшие условия жизни для всего населения приисков.
Таково было настроение многотысячной толпы, собравшейся на митинг в загородном парке Калгурли.
Когда на трибуне появился Воспер, его встретили бурей оваций. Народ видел в этом высоком, одетом во все черное человеке, с длинными развевающимися волосами и тонким бледным лицом, защитника прав и свобод рабочего класса. Спокойным звучным голосом он обратился к разгневанной толпе, стараясь разумом и логикой победить безрассудство некоторых горячих голов. Он призывал организованно и сплоченно, как и прежде, давать отпор притеснителям, но не прибегать к насилию.
Есть еще пути добиться справедливости для населения приисков, сказал он. Общественное мнение во всех штатах Австралии на стороне старателей. Отовсюду поступают средства в фонд помощи. Есть надежда отвоевать больше мест в законодательном собрании. И хотя последнее решение судьи Хенсмана, вынесенное на основе нового закона о добыче золота, было против старателей и в пользу издольщиков и компаний, средства легальной борьбы далеко еще не исчерпаны.
Сами судьи признают, что и теперь еще подлежит большому сомнению, можно ли отрицать юридическое и моральное право старателей на россыпное золото. Верховный судья Онслоу указал на то, что в законе нигде прямо не сказано, что золото это является собственностью владельцев отводов. Судья Стоун высказался в том же духе и даже еще решительнее. Кто же в таком случае может винить старателей, если они отказываются признавать судебные решения и подчиниться закону, изданному для того, чтобы уничтожить плоды их победы?
Когда недавно правительство проиграло дело в суде присяжных, оно подало апелляцию в Тайный совет за счет народных средств. А старатели лишены этой возможности, потому что им такие расходы не по карману. Как же можно от них требовать, чтобы они мирились с такой несправедливостью?