Горе-политики в Перте запутались в собственных сетях. Перед сэром Джоном встала дилемма: либо распрощаться с приисками, либо вступить в федерацию. Спешным порядком через обе палаты прогнали закон, предоставляющий право голоса всем мужчинам и женщинам, прожившим в штате не менее года; это устранило ограничения в избирательном праве, существовавшее для населения приисков, и предрешило исход референдума.
Старатели гордились тем, что они дали почувствовать правительству Форреста силу и организованность демократического движения и что благодаря им на Западе был выигран бой за федерацию.
Воспер, Мик Мэньон и большинство первых организаторов союза старателей считали, что успехи эти — лучшее доказательство правильности их политики «спокойного и твердого пассивного сопротивления».
Но Динни, Пат Мак-Грат, Майкл Бэрк, Мэллоки О’Дуайр и многие старатели, участвовавшие в борьбе на протяжении всей кампании, говорили, что если этого, может быть, и было достаточно, то только для начала. Старатели получили возможность сплотиться, создать мощную дисциплинированную организацию. Однако правительство капитулировало лишь после того, как политика пассивного сопротивления потерпела крах и стало ясно, что старатели готовы перейти к боевым действиям. Общественное мнение было разбужено, и родился страх перед новой Эврикой. Конечно, то, что старатели защищали правое дело, укрепляло их позиции. Но на правительство Форреста это ведь не подействовало. Крепкая организация и активный боевой дух — вот что решило дело и заставило министерство колоний принять срочные меры для успокоения умов.
Как-то вечером у Мика Мэньона «Диннин старик Кроу», прислушиваясь к спорам, разгоревшимся вокруг этого вопроса, пробурчал, по своему обыкновению, что-то себе под нос.
— Что это ты бормочешь, Крис? — спросил Мик.
Крис вечно сыпал цитатами из поэтов, пророков и древних философов, и на него смотрели почти как на оракула.
— Клеобул[37] говорит, — произнес Крис, — что «великим может быть лишь то государство, граждане которого более страшатся хулы, нежели кары».
В то время как политиканы в Перте суетились, точно растревоженные муравьи, арестованные старатели предстали перед судом.
Их привезли обратно в Калгурли, а дело передали на рассмотрение Апелляционного суда в Кулгарди. Было совершенно очевидно, что ни один суд на золотых приисках не признает старателей виновными и что дело лучше прекратить.
Правительство теперь хотело только одного: по возможности с меньшим позором для себя положить конец этому спору и избежать новых столкновений. При создавшемся положении Мэллоки О’Дуайру посоветовали самому явиться в полицию, чтобы его дело слушалось вместе с другими.
Наконец настал радостный день, когда прокурор объявил, что отказывается от обвинения, и старатели с триумфом возвратились домой.
ГЛАВА LXII
В то время как на приисках шли бурные собрания и митинги, происходили аресты, судебные процессы, демонстрации, Олф продолжал заниматься обыденными делами по эксплуатации своего рудника. Так, по крайней мере, он привык о нем думать — как о своем, хотя и посмеивался иногда над собой. Ни грана золота, ни винтика в машине не принадлежало ему на Мидасе. Он не имел ни акций, ни контракта, которые давали бы ему право на долю в прибылях.
И все же рудник, такой, каким он стал сейчас, был его детищем, его созданием, сложным механизмом, который он заставлял производить ценности. Штейгер и рудокопы, инженер и механики, техники и конторщики — все до единого кляли мистера Брайрли за то, что он не давал им ни отдыху ни сроку.
Примитивные методы разработки повредили руднику с первых дней его существования. Это был один из самых старых рудников на приисках. Из него хищнически выгребли все богатые руды, а потом он стоял заброшенный около двух лет. Когда его снова ввели в эксплуатацию, он первое время приносил только убытки — не менее тысячи фунтов в месяц.
Никто не отрицал, что Олф Брайрли сотворил чудо с Мидасом. Став управляющим, он добился того, что уже через месяц рудник начал давать доход, а через полгода после того, как была открыта новая залежь, вышел на одно из первых мест по добыче.
37
Клеобул — правитель города Линда на острове Родос (VI в. до н. э.), один из «семи греческих мудрецов», выдающихся ученых, мыслителей и законодателей древности.