Ну что тут поделаешь!
На восьмой день, вечером, Сергей Чикин, по прозванию Громкоговоритель, нёс линейки и бумагу в рисовальную комнату, которая помещалась внизу около прихожей. Вдруг Громкоговоритель остановился. В прихожей, через раскрытую дверь, он увидел Петра Сапогова. Пётр Сапогов, на цыпочках и то и дело оглядываясь по сторонам, крался к вешалке, над которой висел счётчик и мраморная дощечка с пробками. Дойдя до вешалки, он ещё раз оглянулся и, схватившись руками за вешалочные крючки, а ногами упираясь о стойку, быстро влез наверх и повернул одну пробку. Всё потухло. Во втором этаже послышался визг и крик.
Минуту спустя электричество опять зажглось, и Пётр Сапогов спрыгнул с вешалки.
— Стой! — крикнул Громкоговоритель, бросая линейки и хватая за плечо Петьку Сапогова.
— Пусти, — сказал Петька Сапогов.
— Нет, не пущу. Это ты зачем тушишь электричество?
— Не знаю, — захныкал Петька Сапогов.
— Нет, врёшь! Знаешь! — кричал Громкоговоритель. — Из-за тебя меня супом облили. Шпана ты этакая.
— Честное слово, тогда не я тушил электричество, — завертелся Петька Сапогов. — Тогда оно само тухло. А вот когда монтёр сказал, что по пробкам хоть топором бей — ничего, я вечером и попробовал одну пробку ударить. Рукой, слегка. А потом взял её да повернул. Электричество и погасло. С тех пор я каждый день тушу. Интересно. Никто починить не может.
— Ну и дурак! — сказал Громкоговоритель. — Смотри у меня: если ещё раз потушишь электричество, я всем расскажу. Мы устроим товарищеский суд, и тебе не поздоровится. А пока, чтоб ты помнил, получай! — И он ударил Петьку Сапогова в правую лопатку.
Петька Сапогов пробежал два шага и шлёпнулся, а Громкоговоритель поднял бумагу и линейки, отнёс их в рисовальную комнату и как ни в чём не бывало пошёл наверх.
На следующий, девятый, день Громкоговоритель подошёл к Палкарлычу.
— Товарищ учитель, — сказал он, — разрешите мне починить электричество.
— А ты разве умеешь? — спросил Палкарлыч.
— Умею.
— Ну, валяй, попробуй, авось никому не удавалось, а тебе удастся.
Громкоговоритель побежал в прихожую, влез на вешалку, поковырял для вида около счётчика, постукал мраморную дощечку и слез обратно.
И что за чудо? С того дня в 124-м детском доме электричество горит себе и не тухнет.
1928
О том, как Колька Панкин летал в Бразилию, а Петька Ершов ничему не верил
Колька Панкин решил прокатиться куда-нибудь подальше.
— Я поеду в Бразилию, — сказал он Петьке Ершову.
— А где эта Бразилия находится? — спросил Петька.
— Бразилия находится в Южной Америке, — сказал Колька, — там очень жарко, там водятся обезьяны и попугаи, растут пальмы, летают колибри, ходят хищные звери и живут дикие племена.
— Индейцы? — спросил Петька.
— Вроде индейцев, — сказал Колька.
— А как туда попасть? — спросил Петька.
— На аэроплане или на пароходе, — сказал Колька.
— А ты на чём поедешь? — спросил Петька.
— Я полечу на аэроплане, — сказал Колька.
— А где ты его возьмёшь? — спросил Петька.
— Пойду на аэродром, попрошу, мне и дадут, — сказал Колька.
— А кто же это тебе даст? — спросил Петька.
— А у меня там все знакомые, — сказал Колька.
— Какие же это у тебя там знакомые? — спросил Петька.
— Разные, — сказал Колька.
— Нет у тебя там никаких знакомых, — сказал Петька.
— Нет, есть! — сказал Колька.
— Нет, нет! — сказал Петька.
— Нет, есть!
— Нет, нет!
— Нет, есть!
— Нет, нет!
Колька Панкин и Петька Ершов решили пойти на следующее утро на аэродром.
Колька Панкин и Петька Ершов на следующий день рано утром вышли из дому. Идти на аэродром было далеко, но так как погода была хорошая и денег на трамвай не было, то Колька и Петька пошли пешком.
— Обязательно поеду в Бразилию, — сказал Колька.
— А письма писать мне будешь? — спросил Петька.
— Буду, — сказал Колька, — а как обратно приеду, привезу тебе обезьяну.
— А птицу привезёшь? — спросил Петька.
— И птицу привезу, — сказал Колька. — Какую хочешь: колибри или попугая.
— А какая лучше? — спросил Петька.
— Попугай лучше, он может разговаривать, — сказал Колька.
— А петь может? — спросил Петька.
— И петь может, — сказал Колька.
— По нотам? — спросил Петька.
— По нотам не может. А вот ты что-нибудь споёшь, а попугай повторит, — сказал Колька.
— А ты обязательно привезёшь мне попугая? — спросил Петька.
— Обязательно, — сказал Колька.
— А ну, как нет? — сказал Петька.
— Сказал, что привезу, значит привезу, — сказал Колька.
— А не привезёшь! — сказал Петька.
— А привезу! — сказал Колька.
— А нет! — сказал Петька.
— А да! — сказал Колька.
— А нет!
— А да!
— А нет!
— А да!
— А нет!
Но тут Колька Панкин и Петька Ершов пришли на аэродром.
На аэродроме было очень интересно. Аэропланы друг за другом бежали по земле, а потом — раз, два, три — оказывались уже в воздухе — сначала низко, а потом выше, а потом ещё выше, а потом, покружившись на одном месте, улетали и совсем. На земле стояло ещё штук восемь аэропланов, готовых тоже разбежаться и улететь. Колька Панкин выбрал один из них и, указывая Петьке Ершову, сказал:
— В Бразилию я полечу на этом вот аэроплане.
Петька снял кепку и почесал голову. Надел кепку опять и спросил:
— А аэроплан этот тебе дадут?
— Дадут, — сказал Колька, — у меня там знакомый авиатор.
— Знакомый? А как его зовут? — спросил Петька.
— Очень просто — Павел Иванович, — сказал Колька.
— Павел Иванович? — переспросил Петька.
— Ну да, — сказал Колька.
— И ты его попросишь? — спросил Петька.
— Конечно. Вот пойдём вместе, ты услышишь, — сказал Колька.
— А если он тебе не даст аэроплана? — спросил Петька.
— Ну как не даст. Попрошу, так даст, — сказал Колька.
— А если ты не попросишь? — спросил Петька.
— Попрошу, — сказал Колька.
— А испугаешься! — сказал Петька.
— Нет, не испугаюсь! — сказал Колька.
— Слабо! — сказал Петька.
— Нет, не слабо! — сказал Колька.
— Слабо! — сказал Петька.
— Нет, не слабо! — сказал Колька.
— Слабо!
— Нет, не слабо!
— Слабо!
— Нет, не слабо!
Колька Панкин и Петька Ершов побежали к авиатору.
Авиатор стоял около аэроплана и промывал в бензине, налитом в маленькое корытце, какие-то винтики. Сам он был одет во всё кожаное, а рядом на земле лежали кожаные перчатки и кожаный шлем.
Колька Панкин и Петька Ершов подошли.
Авиатор достал из бензина винтики, положил их на краешек аэроплана, а в бензин положил новые винтики и стал их мыть.
Колька посмотрел-посмотрел и сказал:
— Здрасте, Павел Иванович!
Авиатор посмотрел сначала на Кольку, потом на Петьку, а потом опять отвернулся. Колька же постоял-постоял и снова сказал:
— Здрасте, Павел Иванович!
Авиатор посмотрел тогда сначала на Петьку, потом на Кольку, а потом сказал, почёсывая одной ногой другую ногу:
— Меня зовут не Павел Иванович, а Константин Константинович, и никакого Павла Ивановича я не знаю.