Магия это не единственная вещь, которую может испортить сильный дождь. Когда мы пересекли, пустую улицу, Мышь приостановился. Он снова зарычал и оглянулся на меня через плечо. Его хвост поник, а взгляд выражал страдание.
— Я приведу тебя в порядок, — пообещал я ему. Я приподнял часть моего длинного, кожаного плаща посохом, так чтобы удерживать амулет под необходимой для него защитой.
Я выглядел как минимум смешно, когда делал это.
Я собираюсь купить шляпу в ближайшие дни.
Я клянусь.
Поисковое заклинание держалось, и амулет вёл меня вниз по улице, прямо к «Вриглей». Безмолвный стадион смутно вырисовывался вдали, укрытый серым, холодным дождем. Мышь, по-прежнему ведомый чувством долга, перешел с шага на бег. Внезапно он развернулся и свернул на другую улицу. Я остановился и расстегнул плащ, чтобы посоветоваться с амулетом.
Я был слишком занят, стараясь не дать разрушиться заклинанию, ощущая сырость, холод и неудобство, что забыл прислушиваться к своей паранойе. Это дало Каину возможность незаметно возникнуть из ниоткуда, и опустил что-то тяжелое на мой многострадальный череп.
В последнюю секунду я повернул голову и дернулся в сторону, поэтому удар пришелся вскользь вдоль виска. Затем была вспышка света и мои ноги подкосились. Я успел увидеть, как Каин снова поднимает и замахивается длинным, белым, грязным атлетическим носком. Он положил в него что-то тяжелое и сделал импровизированный кистень.
Мои берда уперлись в муниципальный мусорный бак, и я подставил правую руку между кистенем и лицом. Защитные заклинания на моем плаще конечно хороши, но они предназначены, для того, чтобы защищать меня от огнестрельного оружия и острых, протыкающих вещей. Кистень обрушился на моё левое предплечье, которое сразу отнялось.
— Так, это ты украл для Брэддока мой бочонок, чтобы его коричное медово — коричное дерьмо победило? Теперь я собираюсь вытащить его из твоей задницы!
И с радостным, безумным выражение лица, Каин снова поднял кистень.
Он сделал ошибку прерываясь даже на такой маленький диалог, как этот. Если бы он ударил меня сразу же он бы, наверное, вырубил меня. Каин раздумывал достаточно долго, для того чтобы я успел собрать свои мысли воедино. Когда он начал замахиваться, я легким взмахом нижней части своего посоха, ударил его прямо по яичкам. Глаза головореза широко отрылись, а рот распахнулся в болезненном, немом крике.
Этими небольшими житейскими вещицами ты дорожишь, как сокровищем.
Каин пошатнулся и повалился на бок, но один из его парней выскочил из-за его спины и зарядил мне в челюсть. Само собой я, возможно, не обратил бы внимания на это, если бы Каин не позвонил в мои колокола до этого. Я упал на одно колено и попытался сообразить, что же делать дальше. Кто-то в больших мотоциклетных ботинках ударил меня в живот. Я повалился на спину и ответил ударом каблука в колено. Раздался хруст, щелчок и нападавший упал, завывая от боли.
У третьего парня была монтировка. На магию не оставалось ни времени, ни возможности — я не мог свести воедино глаза, а мысли разбегались. Каким — то удивительным чудом, я принял два первых удара на посох. И затем двести фунтов мокрой собаки врезались в грудь Каиненка номер два. Мышь не укусил его, должно быть, потому что есть вещи, которые даже собаки не захотят тащить в рот. Он просто повалил и вмял его в землю, удерживая без движения. Двое готовы.
Я поднялся как раз вовремя, в тот момент, когда Каин включился в игру, размахивая кистенем.
Я не думаю, что Каин много знал о технике боя на посохах. Ну а Мёрфи учила меня этому, между прочим, почти четыре года. Я поднял посох, когда Каин размахнулся, и перехватил носок. Тяжелый конец обернулся вокруг посоха, и я широким взмахом вырвал импровизированный кистень из его руки. Не останавливая движения, другим концом посоха я ударил его по голове.
Каин свалился на землю.
Я стоял, тяжело дыша и оперевшись на посох. Вау, я победил в драке! Чего обычно не происходит, если я не использую магию. Я оглянулся. Мышь выглядел хорошо. Он был занят удержанием одного из головорезов на земле
— Придурок, — пробормотал я пребывающему без сознания Каину, слегка ударяя его ногой по ребрам. — У меня нет ни малейшего представления, что случилось с твоей долбанной кегой.
— О! — прозвучал женский голос у меня за спиной на чистом, ясном английском, в котором лишь слегка проскальзывал еле заметный немецкий или, возможно, скандинавский, акцент. — Я должна признать, что не ожидала, что вы так хорошо управитесь с ними.
Я немного повернулся, так чтобы следить за лежащими плохими парнями, и поудобнее перехватил посох, когда увидел говорившую.