Оглушительный хор ревущего гренделькина и воющих малков слегка затих, когда дым добрался до них, и они начали задыхаться. Воздух поступал из туннеля, как из огромного дымохода и пламя разгоралось изо всех сил. Я снова зажег амулет, чтобы осветить нам путь.
— Подожди! — с трудом сказала Гард, когда мы прошли пятьдесят футов по туннелю вверх. — Подожди!
Она неуклюже полезла в карман пиджака, где она держала маленькую костяную коробочку, но не смогла достать её из-за сломанной руки. Я достал коробочку для неё.
— Треугольник, на нём три линии, — сказала она, прислоняясь к стене, чтобы не упасть. — Достань её.
Я вытянул маленькую костяную фишку, которая подходила под её описание.
— Эту? — уточнил я.
— Осторожнее, — проворчала она. — Это руна Разлуки. — Она взяла её у меня, сделала несколько шагов по направлению к пещере гренделькина, что-то неслышно прошептала и со щелчком положила фишку. Потом была вспышка глубокого красного света, и туннель затрясся и затрещал.
— Бежим!
Мы так и сделали.
Позади нас туннель захлопнулся с ревом, запечатывающим малков и гренделькина, оставляя их пойманными в ловушку удушливого дыма.
Мы остановились спустя мгновенье, после того как улеглась пыль, поднятая смыкающимися стенами и звуки голосов разъяренных сверхъестественных существ, отрезало, как если бы кто-то повернул выключатель. Тишина была оглушающей.
Мы оба стояли там, задыхающиеся и израненные. Гард опустилась на пол, чтобы передохнуть.
— Ты была права, — сказал я. — Я догадываюсь, нам нет нужды волноваться насчет малков на обратном пути.
Гард подарила мне слабую улыбку.
— Это был мой любимый топор.
— Вернись за ним, — предложил я. — Я подожду тебя здесь.
Она фыркнула.
Мышь, неуклюжей, шаркающей походкой, спустился к нам сверху из туннеля. Элизабет Бреддок вцепилась в его ошейник, и выглядела сильно смущенной отсутствием одежды.
— Ч-ч-что? — она заикалась. — Что тут случилось? Я н-не понимаю.
— Все в порядке, миссис Бреддок, — сказал я. — Вы в безопасности. Мы собираемся отвести вас обратно к вашему мужу.
Элизабет закрыла глаза, вздрогнула и начала плакать. Она присела, обхватила руками гриву Мыша и спрятала лицо в его шерсти, дрожа от холода. Я снял свой плащ и накинул его ей на плечи.
Гард посмотрела на неё, потом на свою сломанную руку и тоскливо вздохнула.
— Мне надо выпить.
Я выплюнул какой-то песок изо рта, и сказал, — Ditto.[30] Идем.
Я протянул ей руку, чтобы помочь подняться. Она приняла её.
Мы с Гард вернулись в паб, где пивной фестиваль приближался к логическому завершению, несколько часов и докторов спустя. Мак ждал нас за столом. Бреддок заикаясь, проговорил огромное количество неуместных благодарностей и убежал. На бочонке Мака красовалась голубая ленточка. Он налил всем нам по кружке.
— Ночь Живого Пива, — пробормотал я. У меня были болеутоляющие для плеча, но я дожидался того времени, когда окажусь, дома в постели, чтобы принять их. И в результате: я испытывал боль везде, — Больше подходит ночь живых синяков.
Мак покраснел, отпил из свой кружки и поднял ее, салютуя нам с Гард.
— Спасибо.
— Без проблем, — ответил я.
Гард слегка улыбнулась и кивнула головой Маку, когда он встал из-за стола.
Она прикончила собственную кружку и пристально посмотрела на повязку на руке.
— Близко было.
— Немного, — сказал я. — Могу я спросить у тебя кое-что? Она кивнула.
— Гренделькин назвал тебя Гаутом,[31] — сказал я.
— Да, он сделал это.
— Я знаком только с одним человеком, упомянутым таким образом — сказал я.
— Встречаются еще и другие, — ответила Гард. — Но каждый слышал только про эту.
— Ты назвала гренделькина потомком Гренделя, — продолжил я. — И я так понял, что ты потомок гаутов?
Гард слегка улыбнулась.
— У моей семьи и у семьи гренделькина длинная история.
— Он называл тебя Выбирающей, — сказал я.
Она снова пожала плечами и улыбнулась своей загадочной улыбкой.
— Гард это не твоё настоящее имя, — сказал я. — Не так ли?
— Конечно же, нет, — ответила она.
Я отпил еще немного отмеченного наградой темного пива Мака. — Ты валькирия. Настоящая.