Их замки похожи друг на друга, как их плащи, а их нравы схожи, как их замки. Эти-то дворяне и собрались у самого старшего, семидесятидвухлетнего Карола Серени ровно через три недели после того, как Гужа впервые стала выполнять обязанности горничной в доме Капошфальви.
Они сидели в столовой за круглым столом, перед каждым стояла оловянная чарка с вином. Все молча покуривали короткие трубки.
Только в три часа Серени сказал: «Неслыханно!» В половине четвертого Комаи уронил: «Невиданно!» В четыре часа Берталани заметил: «Ужасно!» В четверть пятого Мортолаи произнес: «Поразительно!» Еще через десять минут Пазар Золтанаи промолвил: «Это совершенно небывалый случай!» И только в пять часов Серени, хозяин дома, снова открыл рот.
– Я полагаю, что мы все говорим о нашем соседе господине Капошфальви,– сказал он.
Чувствовалось, что вино развязывает им языки.
– Я принадлежу к старинной секейской семье,– заметил Берталани,– но никогда ничего подобного не слышал.
– При Яне Запольском, сто лет назад, были очень вольные нравы, но такого не потерпели бы и тогда,– подхватил Комаи.
– Я сожалею, что Капошфальви – наш сосед, моя кукуруза граничит с его арбузами,– произнес Золтанаи.
– Целая округа говорит о том, что у Капошфальви горничная – цыганка по имени Гужа,– вставил Комаи.
– Меня посетил преподобный патер из Фюзеш-Банока,– продолжал Золтанаи,– я как сейчас вижу его. Он едва не плакал. Цыганка Гужа прислуживает гостям.
– Я слышал,– прибавил Серени,– что она сказала преподобному отцу: «Пейте, господин патер, пейте, не стесняйтесь».
– А Капошфальви, говорят,– заметил Комаи,– рассмеялся, похлопал цыганку по плечу и сказал ей: «Бестия».
– Ничего подобного,– возразил Серени,– он сказал: «Красивая бестия».
– И это в присутствии священника!– воскликнул Берталани.
– Невиданно!
– Неслыханно!
– Ужасно!
– Это небывалый случай!
– Мы достаточно натерпелись позора от покойного графа,– сказал Серени, когда общество немного успокоилось,– а ведь он ничего дурного не делал, только любил ходить к шалашам и смотреть на Гужу. Но подобная выходка истощила наше терпение.
– Обсудим все обстоятельно,– предложил Мортолаи.– Мы стоим перед свершившимся фактом: в нашу среду проник, человек по имени Капошфальви, который прокутил где-то в Пеште свое старое дворянское гнездо над Рабой и все-таки сумел избежать разорения, купив Фюзеш-Баноцкое поместье,– говорят, все спустить он просто не успел.– Мортолаи отпил вина.– И едва пригревшись здесь, этот человек – разве я не прав? – задумал подкопаться под наши добрые нравы, устроить, так сказать, подкоп,– не так ли? Цыганку Гужу он вдруг делает горничной. Цыганку, подумайте только!
Тут Мортолаи, проявив все признаки возбуждения, взмахнул рукой и опрокинул чарку с вином. Когда чарку снова наполнили, он сделал порядочный глоток и среди наступившей тишины произнес:
– Вот что я хотел сказать. Полагаю, мы понимаем друг друга.
– Нам ничего не остается,– резюмировал Карол Серенк,– как решиться на трудный шаг: в следующее воскресенье навестить Капошфальви и объяснить ему, что мы все одного мнения: он запачкал репутацию дворянина. Я думаю, что к нему нужно направить Виталиша Мортолаи.
– А мне кажется,– возразил Виталиш Мортолаи,– что мы все должны поехать к нему, он по крайней мере нас испугается.
– Я скажу ему, чтобы он убирался из нашей округи,– произнес Золтанаи, которому вино придало отваги.
– Он гусарский поручик,– заметил Серени.
– Я скажу ему,– продолжал Золтанаи,– чтобы он помнил о своих предках.
– Да будет милостив к. нему господь,– торжественно провозгласил Серени, поднимая бокал.– В следующее воскресенье мы навестим его.
Из пяти бричек, остановившихся в следующее воскресенье перед домом Капошфальви, вышли пятеро дворян; с достоинством вступили они в дом, молча поднялись по лестнице, молча вручили слуге визитные карточки. И только когда хозяин вышел их приветствовать, они один за другим холодно произнесли: «Прошу прощения, ваш покорный слуга».
Молчание пятерых дворян продолжалось до тех пор, пока в дверях не появилась Гужа.
– Мы хотели сказать вам кое-что,– обратился Пазар Золтанаи к хозяину дома.
– Сначала мои соседи выпьют глоток вина,– ответил Капошфальви.– Гужа, принеси вина!
Гости подтолкнули друг друга локтями, а их лица приняли скорбное выражение.
– Красивая у меня горничная,– сказал Капошфальви, когда Гужа принесла вино,– не правда ли красивая, господа?
[30]
...к старинной секейской семье...– Секеи – потомки венгров, живших в трансильванских Альпах и выполнявших в XI-XII веках функции пограничной королевской стражи.