Выбрать главу

 

ОТДАЙ, ГАДИНА

Однажды в Карамазаре - это рудный район в Северном Таджикистане - кончились у нас продукты. Машина вовремя не пришла, и мы одни макароны жрали, вы помните, какими они в те времена были. А рядом с палаткой, - она в русле пересохшей реки стояла, - под корнями вывороченного дерева был омут, набитый рыбой и... змеями. Чем только я крючок не наживлял - не клюет и все тут! Долго ходил вокруг, но, делать нечего - сосет под ложнчкой, полез в воду. Смотрю - не трогают гады! А рыбы море - в плавки сама лезет. Такой азарт на меня нашел - ловлю под корнями - и в ведро! Поймал очередную, вынул из воды, гляжу - змея, не рыба! В ладонь не помещается! Но меня уже понесло - выкинул ее на берег и опять в воду. Вытаскиваю, смотрю - опять змея, а в пасти - маринка, сантиметров на двадцать пять, наверное, только хвост наружу торчит! “Ах, ты, дрянь этакая, - говорю, - отдай на место!” - схватил рыбину и потянул наружу. Змея извивается - жалко ей, но я победил.

Как мы потом поели царски! Испекли на углях, да так, что до сих пор слюнки текут

 ПО-БОЛЬШОМУ

За долгую свою полевую жизнь, как и где я только не ходил по-большому. Особенно нравилось в тайге, в буреломе! Выберешь дерево, что поровнее, повыше легло, заберешься на ствол шершавый, штаны спустишь, обмажешь задницу и все остальное чем-нибудь от комарья и сидишь, природой любуешься. Сопки мохнатые вдалеке разлеглись, белочки по кедрам скачут, бабочки под ногами порхают, а сверху, руку только протяни, гроздь висит кроваво-спелого лимонника... Красота! Сплошная поэзия!

А на вершине повыше или хребтике! Красота кругом - ледники, пикушки заснеженные... Сядешь на проталину, где подснежников поменьше - жалко цветочков, посидишь полчасика и легко как на душе становится - не описать! А в полевой сумке мешочки пробные припасены для такого случая... Особенно я любил ситцевые с цветочками – фантазию после 2 месяцев поля они будили только так. Возьмешь такой в руки и видишь воочию швею-практикантку, ее белые руки, плечи открытые, город видишь летний и девушек в таких платьицах...

А в пустыне, когда ветер сильный, туго с этим делом, особенно в иранском Дашти-Луте. Не знаешь, куда и полетит, ведь иной раз так закрутит...

ВОЛКОДАВ

В начале одного из полевых сезонов у дверей моей землянки поселился огромный ярко-рыжий волкодав. Кормил я его с опаской, и ни разу не погладил, такой был страшный.

Через неделю после появления пса ко мне зачастили чабаны: продай, да продай, очень породистый, мол, пес. Наконец, не вынес я их назойливости, да и мяса свежего захотелось, и уступил собаку за пол-барана. Принес пастух плату в мешке, бросил на землю и веревку сует с просьбой псу морду обвязать. А тот голову сразу  поднял, оскалился с рыком и прямо мне в глаза весьма выразительно посмотрел: «Разорву, мол, дурачок, на части, и не почувствуешь!»

Что делать? «Твоя собака - ты и обвязывай», - сказал я пастуху, взял мясо и, подмигнув псу, в землянке своей скрылся. Пришлось чабану самому с собакой договариваться. А через два дня выхожу утром в маршрут и вижу - пес этот опять на своем месте лежит и обиженной мордой в пустую миску тычет! Потом я его еще несколько раз продавал, и мяса свежего у нас  было навалом.

НАЖИВКА

Однажды на Сардай-Мионе, это река на Тянь-Шане, пошли мы с Фернером, завскладом нашей геологоразведочной партии, ловить форель. Через час у него было штук десять, а у меня всего одна, хилая, на кукане болталась. Подошел я к нему, спрашиваю, на что ловит. А он молчит, улыбается - немцы они все такие, никогда опытом не поделятся, потому как он денег стоит. Ну, я сделал вид, что обиделся, отошел в сторону, а потом подкрался втихаря и стал за ним наблюдать. И вот вижу, поймал Фернер очередную рыбину, повесил на кукан, потом оглянулся, увидел, что вокруг никого, под плавки пальчиками залез и, морщась от боли, волосок вырвал. И намотал его на крючок, и тут же форель на полкило вырвал! Я подошел к нему и говорю: