Иванов Георгий
Рассказы и очерки
Георгий Владимирович Иванов
РАССКАЗЫ И ОЧЕРКИ
Содержание
Остров надежды
Генеральша Лизанька
Настенька (Из семейной хроники)
Китайские тени (1)
Китайские тени (2) (Литературный Петербург 1912-1922 г.г.)
Китайские тени (3)
"Петербургское"
Закат над Петербургом
ОСТРОВ НАДЕЖДЫ
I
Трудно писать о том, что так недавно произошло. Я еще и теперь не все понимаю. Кто нас свел, и зачем?
Мне бы спокойнее было и тише не знать о судьбе, чем-то с моею связанной и такой печальной. А для этой женщины длились бы еще дни любви и надежды.
Мы "открывали" один из тех полуактерских, полупоэтических кружков, где собираются люди веселые и чувствительные, друг другу милые. Было уже очень поздно - те часы, когда уже все равно - вечер ли, ночь ли, утро, и уже не думаешь о сне и о завтра, а в голове только сладкий и нехороший туман. Где-то пели и аплодировали, потом читали стихи и улыбались нарядные дамы. Мы шутили и болтали, но это было то странное веселье, которое только с войной к нам и пришло. Художники и поэты всегда готовы плакать, улыбаясь,они даже и привилегией своей считают эту Андромаховскую добродетель. А теперь боялись печали и этих вспышек чьего-нибудь истери-ческого и беспричинного гнева. Мы спорили, смеялись, мечтали, скучали, а по утрам, дома, многие мучились и давали обещания "чистоты и подвига". Но как же говорить об этом здесь, в этих стенах с полуденными лесами и синими пленными птицами? Здесь "веселились", только иногда кто-нибудь всхлипывал от самой глупой шутки, и стали все тревожнее и болтливей.
А может быть, это мне только кажется, потому что я вспоминаю тот вечер и все, что было потом, эти колокола и холодное озеро? Кто знает?
Пели, читали стихи и было очень поздно. Но так как гости были все "свои", то и приезжали, когда хотели, и не было часов закрытия: иногда прямо из "Семи звезд" шли пить кофе на Никола-евский вокзал или к ранней обедне, не молиться, может быть, а так - постоять мечтательно среди богомольных заспанных старушек.
- Ты поедешь к Светику?
Это Петя Клейн звал меня к эстету, поклоннику Уайльда - Светлову.
Так далеко, за реку, а потом еще мосты разведут, возвращаться надо будет кругом. Но мне было все равно.
- А кто едет?
Петя засмеялся и мотнул головой.
- Кто? Все едут... и твоя Наина тоже... У него по субботам ночные приемы... утренние вернее...
- А интересно?
- Ничего. Впрочем, я еще не был... Если только он не будет читать какой-нибудь новой поэмы...
- А ты меня проводишь... обратно? Пойдем походить... я так устал сидеть.
Синий дымный воздух застилал лица и далекую маленькую эстраду. Там уже было пусто. Горская, трагическая и безработная актриса, стояла одна у зеленой колонны.
- Какое томление.
- О чем?
Она криво усмехнулась.
- Я думала о себе... Простите... я изучаю Мелисанду... Вы помните, когда Вера Федоровна... 1 падала...
У выхода вежливо кричали, что муфта была скунсовая. Толстый Светлов, улыбаясь, звал меня к себе.
- Приезжайте непременно... Вы у меня еще не были.
Вдруг кто-то тихо тронул мою руку. Я обернулся. Около меня стояла дама с полузакрытым вуалью лицом.
- Простите... мы незнакомы...
- Нет... кажется...
- Мне надо с вами говорить.
Я хотел ехать к Светлову, вот ведь и Петя Клейн одевается уже: поздно там. О чем мы будем говорить? Но делать было нечего.
- Пожалуйста.
Дама отошла в сторону, к камину, и подняла вуаль. В свете красных тлеющих углей я увидел сухое и тонкое ее лицо. Она должна была быть красива раньше, но теперь казалась больной или очень усталой,- этот чуть опущенный рот и разметавшиеся на лбу легкие волосы...
- Я сейчас... здесь... не могу вам ничего сказать. Но... ради Бога... это так важно... это необходимо... ради Бога... вы должны приехать ко мне...
Она говорила глухо и судорожно.
- Не знаю, право, когда же?.. У меня мало времени... Я послезавтра уезжаю...
- Нет, вы меня не поняли... Я прошу сейчас... Вы ко мне поедете... я должна вас видеть.
Я невольно улыбнулся.
- Вы меня извините, я сейчас не могу... Я обещал... Может быть, вы мне объясните здесь?..
- Ах, нет, нет...- она подняла руки и будто задумалась.- Когда хотите... на рассвете, утром... но вы должны мне обещать это.
Я еще колебался. Но эта дама так печально просила и волновалась, что я не решился отказать и обещал быть у нее через два часа. Да меня и заинтересовала такая романтическая встреча и свидание.
У Светлова было шумно и хорошо. Все те же люди, что и в "Семи звездах" - но проще и свободнее. Я вошел, когда все сидели за столом, и рассказал соседям о своей встрече.
- Вы пойдете?
- Да.
- Я слышала это имя... Орленская.
- Господа, Питоев будет петь.
В окне уже занималось серое и тусклое утро. Подведенные глаза казались темнее и глубже.
- Это очень странно... то, что ты рассказал...- Петя Клейн встал и подошел к свету.
- Отчего?
- Я не знаю... Но я видел эту даму, такая она, как мученица. Такой лоб... чистый и... трудный.
II
Дождь, мелкий и липкий, забирался под поднятую крышу и застилал впереди небо, деревья и трубы. Будто и не было неба,- так только что-то серое капюшоном над городом. Извозчик остановился у тяжелого, с выступами, дома.
- Пожалуйте... номер 11.
Уже поднимаясь по лестнице, я спросил заспанного швейцара:
- А как зовут госпожу Орленскую?
Он недоверчиво покосился на меня.
- Зовут? Марьей Дмитриевной зовут... А вам что угодно?
Я позвонил.
- Я извиняюсь, Марья Дмитриевна... меня задержали.
Орленская была еще в шляпе, как в "Звездах". Только в бледном утреннем свете казалась еще утомленнее и желтее.
- Ах, это все равно... Я так благодарна вам. Пойдем.
Мы прошли через две комнаты, полупустые, беспорядочные, как после переезда или какого-то разгрома. Мне вдруг пришло в голову, что это странное приключение, может быть, проделка чья-нибудь или ловушка. В последней комнате сидела под окном худая девочка, равнодушно на меня поглядевшая.
- Аля, вот, Георгий Николаевич... ты знаешь?
Орленская обернулась ко мне.
- Простите, это моя дочь.
Девочка встала и серьезно, как взрослая, протянула мне руку.