Хриплым и злым шепотом Женька сказал:
— Булькает, как дырявый чайник. Аж в горле отдает.
Тоник тихо отнял ладонь.
— Может, еще пройдет, — прошептал он, потому что надо было хоть что-то сказать. Потому что ему показалось, будто он виноват перед Женькой. И стало понятно упорство парня, который не пускал Женьку на вышку.
Женька отвернулся. Он стал смотреть куда-то вниз, навалившись на железную планку.
Тоник подвинулся ближе.
— Может, еще пройдет? — тихо повторил он.
Окруженный кольцом огней, внизу лежал темный стадион. Со стадиона тянул запах теплых листьев полыни.
В черном зените горели белые звезды. Они очень ярко горели. До них отсюда было чуть ближе. И, может быть, поэтому казалось, что и они пахнут земной горьковатой полынью.
Владислав Крапивин
ЗВЕЗДЫ ПОД ДОЖДЕМ
Маленькая повесть
Ребята!
Представьте себе, что с вечернего неба сыплет и сыплет бесконечный дождь. А по улицам идет человек, который может показать вам, где светят сейчас звезды Большой Медведицы, Кассиопеи и любого другого созвездия северного небосвода. Может, несмотря на тучи, затянувшие небо. Кое-кто смеется над ним и говорит, что это никому не нужно. Однако это ничуть не смешно. Просто есть люди, не умеющие мечтать, и есть другие — те, кто любит звезды, и ветер, и весь мир с громадными горами, океанами и тайнами. Очень много таких людей и среди взрослых, и среди ребят.
В этой книге я хочу рассказать вам о мальчишках, умеющих мечтать, и о взрослых, которые эти мечты понимают.
Дождь шел давно.
Отражения фонарей растекались по черному асфальту, как яичные желтки по сковороде.
Деревья, дома, газетные киоски и гипсовые горнисты у входа в маленький сквер привыкли к такой погоде. Они уже вымокли как только могли, и теперь им было все равно. И каждый продолжал заниматься своим делом: деревья качали ветками, заборы держали на себе сырые афиши о приезде Московского цирка, дома хлопали парадными дверями и светили разноцветными окнами, а горнисты держали у губ свои фанфары и готовились затрубить, если что-нибудь случится.
Только газетные киоски ничего не делали. Они уже были закрыты и тоскливо глядели темными стеклами.
А трамваям дождь нравился. Вымытые вагончики так сверкали красными боками, словно их только что выпустили с завода. Они бегали по городу особенно резво, звонили весело-весело и на каждом стыке проводов рассыпали изумрудные влажные искры. Это были даже не искры, а лоскутки зеленого пламени. Они сыпались на мокрые крыши трамваев, на блестящий асфальт и шипели.
К маленькому скверу, который охраняли гипсовые горнисты, подкатил трамвай из трех вагонов. Пассажиров было немного, и кондукторша хвостового вагона дремала, опустив подбородок на грудь. Это была опытная кондукторша и, даже задремав, сохраняла строгий вид. Со стороны казалось, что она просто рассматривает висящую на груди сумку со сверкающим запором и голубыми катушками билетов.
Она проснулась, как только в вагон вошел мальчик.
— Бери-ка билет! Ну, живенько!
Мальчик сунул руку в карман куртки. Потом пошарил в карманах брюк. Он не нашел трех копеек и молча повернулся, чтобы уйти.
— А ну постой…
Кондукторша уже совсем прогнала дремоту. Она глянула вслед мальчику и поняла, что он долго шел под дождем. Волосы его слиплись в длинные пряди, а на шее склеились в тонкую косичку. Капли скатывались по косичке за воротник разбухшей от дождя куртки. В ботинках, конечно, хлюпало.
— А ну постой! — прикрикнула кондукторша. — Гордый какой… Куда едешь-то на ночь глядя?
— До цирка, — сказал мальчик и обернулся. Ему было все равно. Он даже не помнил точно, идет ли этот трамвай до цирка.
Кондукторша, ворча, оторвала билет:
— Возьми. А то пойдет контролер…
Мальчик взял билет мокрыми пальцами. Он не сказал спасибо: наверно, забыл. А может быть, не хотел. Он стоял и, прищурившись, смотрел, как за окном плещется дождь. Мальчик не боялся дождя и в трамвай сел только для того, чтобы дальше уехать от дома.
Куда? Хоть куда. Его гнала обида.
Вагон дернулся и пошел.
Кондукторша снова опустила на грудь подбородок. И снова стало казаться, что она рассматривает сумку с голубыми роликами билетов.
Трамвайные лампочки горели дрожащим светом. Во время дождя лампочки всегда светят слабее. А по мокрым стеклам пролетали разноцветные пятна — от зеленых и красных букв на горящих вывесках магазинов. Это было красиво. Но мальчик совсем не думал о разноцветных пятнах. Он смотрел, все так же прищурившись и опустив уголки губ. И думал совсем о другом.