Барабан замолчал и с удовольствием откинулся на спинку стула, как бы отдыхая после своей утомительной речи.
— Что же касается дела, которое мы собираемся предложить вам, то дело обстоит в следующем: нам требуется некоторая подработка по сейфам. Откровенно говоря, мы не взяли шниферов не потому, что это рискованная работа, и не потому, что не нашелся подходящий шитвис! Очень просто: по нашим сведениям, простым шниферам не справиться с сейфами госбанка!
Пинета широко открыл глаза и привстал с кровати.
— С сейфами госбанка?
— Ну да, с сейфами госбанка! То есть, иначе говоря, у нас нет хорошего специалиста, который быстро, безопасно и легко, в полчаса, открыл бы сейфы госбанка. Все остальное давно налажено. Дело только за вами.
«Вот так штука, — сообразил Пинета, — теперь я начинаю понимать, почему меня увезли… Сказать — не сказать, сказать — не сказать, сказать — не сказать?.. Не сказать!»
— Ну, что вы мне скажете?
— Так, значит, — сказал Пинета, отдуваясь, как будто бы он только что решил трудную задачу, — дело в сейфах госбанка?
— Именно! — подтвердил Барабан.
— Стало быть, — продолжал Пинета, — вы решили, что я лучший специалист по электромеханическому делу, и увезли меня для того, чтобы я устроил вам все технические приспособления для взлома сейфов госбанка?
— О, вы попали в самую точку!
Пинета почувствовал себя так, как будто заново начал жить.
— Отлично! Я не понимаю только, для чего вам было везти меня сюда! Об этом мы могли бы сговориться на моей квартире.
— Это мне начинает нравиться, — сказал Барабан, похлопывая его по коленке, — к сожалению, до сих пор мы не знали вас, инженер Пинета, в следующий раз мы будем просто предупреждать вас в письменной форме, ха-ха-ха!
Он откинулся на спинку кресла, взвизгнул и захохотал, отмахиваясь руками и вздрагивая круглым, как футбольный мяч, животом.
Пинета терпеливо ждал, пока он кончит.
— Я немного знаком с устройством сейфов госбанка. Они построены по образцу… по образцу… — Пинета задумался на мгновение, — по образцу ливерпульских сейфов!
— Да, да, — подтвердил Барабан, все еще колыхаясь от смеха и вытирая носовым платком заплаканные глаза, — кажется, именно по образцу ливерпульских.
— Так вы полагаете, — начал снова Пинета, — что для этой работы мне потребуются какие-нибудь предварительные приготовления?
— Полагаю ли я так? — переспросил Барабан. — Не очень. Откровенно говоря, я совсем не специалист по кассирному делу. Может быть, вы справитесь с этим на месте!
— А когда вы думаете начать самое-то дело?
Барабан посмеялся про себя и посмотрел на Пикету с иронией.
— Оставьте эти пустяки, инженер. О чем вы спрашиваете меня? Мы же не дети, честное слово! Мы же организаторы. Лучше скажите мне, сколько дней вам нужно на подработку?
Пинета задумался.
— Мне нужно дней пять-шесть, — заявил он и подумал: «Черт возьми, это что же я делаю? — И тотчас ответил себе: — Все равно, не умирать же с голоду». — Но мне необходимо знать, — продолжал он, — во-первых, расположение электрической сети госбанка, во-вторых…
— Отлично, — отвечал Барабан, хлопнув его по коленке, — эти сведения мы вам доставим немедля.
— Во вторых, — продолжал Пинета, — будьте добры купить… — он остановился на мгновенье и быстро закончил:— …пятнадцать аршин лучшего гуперовского провода и катушку этого, как его… Румкопфа.
— Как фамилия?
— Рум… Румкорфа, — твердо повторил Пинета.
— И пятнадцать аршин гуперовского провода?
— Да, и ни в коем случае не меньше пятнадцати аршин.
— Будет сделано.
— Это покамест все, — закончил Пинета, — а потом посмотрим.
— Все? — закричал Барабан. — Отлично. Это же Запад!
Он откупорил бутылку пива и первому налил Пинете. Потом, перевернув бутылку вверх дном, доверху наполнил свой стакан.
— За дело, — сказал он, мигая, — за дело большого масштаба!
Дыра от переносной печки — четырехугольный след, оставленный 19-м годом, — оказалась дверью в потустенный мир.
Едва Барабан ушел, как Пинета передвинул стол к стене, взобрался на него, уцепился за сломанный кирпич, торчавший из стены боком, и заглянул в этот мир.
Он увидел довольно большую комнату в два окна с закоптелым потолком и обрывками обоев на стенах. В комнате не было никакой мебели: в углу, наискось от наблюдательного пункта Пинеты, стояла кровать.