Сергей приглядывался к соседям.
Рядом с ним сидели два молчаливых посетителя, которые, не обращая никакого внимания на все, что происходило вокруг, спокойно тянули пиво, изредка обмениваясь друг с другом двумя-тремя словами.
Оба курили: один, степенный, лет тридцати пяти, курил трубку, другой, с черными усиками, вздернутыми кверху, в фуражке с щегольским козырьком, в брюках с таким клешем, что нога болталась в них, как язык в колоколе, держал в руках сигарету.
Сергей допил пиво и пересел поближе к соседям.
— Разрешите? — сказал он, вытащив из коробки папиросу и наклоняясь с папиросой в руках к тому, что курил сигарету.
Тот молча дал Сергею прикурить.
— Вы позволите мне здесь посидеть, — сказал Сергей, — там, знаете ли, ужасно бьет в уши оркестр.
Человек с трубкой едва заметно показал на него глазами товарищу.
— Пожалуйста, садитесь.
Некоторое время все трое молчали.
Подгулявший торговец с отвислыми усами держал за жилетку какого-то маленького человечка и кричал во весь голос:
— Нет, ты мне скажи, если я к твоей жене приду, она мне что?.. Она мне даст или не даст? Вот ты, например, на железной дороге производишь хищения! Так по этому поводу она должна мне дать или не должна?
Куривший трубку прижал пальцем потемневший пепел и спросил, обратившись к товарищу:
— Этот, как фамилия, не знаешь?
— Этот с Ситного, мучной лабаз на углу Саблинской, — ответил тот.
— А вы как, тоже торговлей занимаетесь? — спросил Сергей.
Старший чуть-чуть повел глазами, постучал пальцем по столу и отвечал:
— М-да. Торгуем. Мебельщики.
«Знаем мы, какие вы мебельщики», — подумал Сергей.
— Как теперь торговля идет? Теперь многие возвращаются обратно в Питер, должно быть, снова обзаводятся мебелью?
Старший пососал трубку и ответил спокойно:
— М-да. Ничего. Не горим. Хотя покамест больше покупаем.
Младший чуть-чуть не захлебнулся пивом, поставил стакан на стол и взял в рот немного соленого гороха.
«Принимают меня за агента», — подумал Сергей.
Он перегнулся через стол и спросил словами, которые усвоил во время своих скитаний по петроградским кабакам:
— А клея нет?
Старший вынул трубку изо рта.
— Как?
— А клея, спрашиваю, не предвидится?
— Это что же такое значит — клей? — спросил старший с таким видом, как будто ему сказали нечто оскорбительное. — Клей нужно не у мебельщиков, а у москательщиков спрашивать.
Он подозвал официанта, расплатился и поднялся со стула, пыхтя трубкой; младший мигом вскочил и насмешливо раскланялся с Сергеем.
Сергей остался сидеть, следя за ними глазами; оба прошли в соседнюю комнату, в бильярдную.
Сергей заплатил за пиво и встал из-за стола с намереньем уйти от Чванова; в одно мгновенье ему опротивели пустые пивные бутылки, блюдечко с горохом, стоявшее перед ним на столе, веселенькие цветочки на обоях, струнный оркестр, багровый человек с отвислыми усами.
Однако не успел он сделать и двух шагов, как кто-то хлопнул его по плечу.
— Ну, дружочек, что заработали сегодня?
Он обернулся: перед ним стояла девушка лет двадцати, в клетчатой мужской кепке, надвинутой низко на лоб. В руке она держала тросточку и похлопывала ею по высоким красным ботинкам с острыми каблучками.
— Одолжите папироску!
Девушка села на стул и потянула его за рукав.
— Садитесь.
Сергей послушно уселся.
— Я давно на вас смотрю: у вас, миленький, очень симпатичные глаза. Что ж это вы такой скучный? Выпьемте лучше пива, чем скучать!
— Одну минуту, — сказал Сергей, — не знаете ли вы случайно, кто этот высокий человек с трубкой, там, около окна, видите, выходит из бильярдной?
— Вот тот? Это один такой человек.
— Какой это такой человек?
— А вам зачем это знать нужно, а?
— Просто так. А кто же он такой?
Девушка перегнулась к нему через стол и спросила шепотом:
— А вы кто? Легавый? Скажите мне, я никому не скажу.
— Нет, не легавый.
Сергей заказал пива, вытащил коробку с папиросами и предложил закурить.
Девушка взяла две папироски, одну закурила, другую положила за козырек своей кепки. Она не сидела на месте, вертелась, вскакивала каждую минуту и смотрела в зеркало, выставив вперед подбородок.
— А как вас зовут, барышня?
— Сушка.
Она засмеялась, села рядом с ним и заложила ногу за ногу. Коротенькая потрепанная юбчонка задернулась, и маленькая нога в высоком красном ботинке открылась до колена.