Выбрать главу

— Как фамилия?

— Веселаго.

Сергей побледнел и ударил себя в лоб рукой:

«Что я сделал! Ведь Веселаго же, в самом деле Веселаго».

Но тут же он добавил, как будто назвать имя было совершенно неизбежно, когда названа фамилия.

— Сергей. Сергей Веселаго.

— Сергей Веселаго, так, — промолвил участковый. — Документы имеются?

— Документы? Да нет, у меня и не может быть никаких документов. Ведь я…

«Только бы не сказать, не сказать, не сказать, что бежал, что скрываюсь».

— Что вы?

— Нет, ничего.

Участковый медленно отодвинул от себя протокол и уставился на Сергея с вниманием.

— Веселаго? Сергей Веселаго?

Он помолчал с минуту, двинул пером по бумаге и, вместо того чтобы приказать отвести арестованного в дежурку, неожиданно для себя самого продолжал допрос:

— Ну, хорошо. Так, значит, документов у вас не имеется. Так. А как зовут женщину, у трупа которой вы были задержаны?

Слово «труп» показалось Сергею похожим на деревянную круглую колотушку, которой разбивают мясо.

— Труп! Да нет же! Я, еще когда ехал на извозчике, хотел сказать, что бывают такие случаи, что оживляют, понимаете ли, оживляют! Каким-то образом сжимают в руке сердце, и оно начинает биться.

— К сожалению, труп, — вежливо сказал участковый, — так как же зовут эту женщину?

— Молоствова Екатерина Ивановна.

— Молоствова Екатерина Ивановна, — записал участковый, — какая профессия и сколько лет?

— Не знаю сколько. Стенографистка.

— Стенографистка, отлично; а где же она проживает, вам известно?

— Да ее украли, понимаете? Продали ее этому Барабану! То есть я не уверен, что именно ему, именно Барабану, но думаю, да, думаю, что ему!

Участковый вскочил и во все глаза посмотрел на Сергея.

— Ба-ра-ба-ну! Какому Барабану?

— Ну да, Барабану! Он налетчик, вы должны знать это имя! Я хотел даже одно время обратиться к вам, но…

Участковый сел с треском и, разбрызгивая чернила, с ужасной быстротой принялся что-то писать.

Через минуту он снова обратился к Сергею, стараясь говорить вразумительно и спокойно:

— Гражданин, успокойтесь. Успокойтесь, гражданин! Скажите мне, известно ли вам местопребывание этого человека, которого вы назвали Барабаном?

— Должно быть, где-то на Бармалеевой. За Малым проспектом. Там у них эта… как называется?.. Ну же!.. Да! Хаза.

Участковый снова подскочил.

— Хаза?!

— Ну да, хаза! Там они держали ее, понимаете ли, ее, Екатерину Ивановну. Я искал ее по городу больше недели, бегал по притонам, по ночлежным домам, наконец нашел, должен был увидеть, увести с собой, и вот… Вы знаете ли, я еще не успел добежать, как он подошел к ней, два шага, не больше, и ударил в спину.

— Кто он?

— Не знаю, кто! Какой-то в матросской блузе, ворот зашпилен.

— Подождите… — Участковый снова принялся выводить аккуратные буквы. — Так… искал стенографистку Молоствову… так… подбежал человек, одетый, по показаниям задержанного, в матросскую блузу, и ударил в спину… Каким оружием ударил?

— Не знаю. Вся спина… в крови.

— А откуда же вам известно, что эта женщина была задержана у себя налетчиком Барабаном?

— Откуда известно? Да из письма же! Из письма, которое я нашел у нее в комнате, в доме Фредерикса!

— Где? Так! В доме Фредерикса! Имеется у вас это письмо?

В эту самую минуту Сергей вспомнил, что письмо, которое он взял у старушки из дома Фредерикса, подписано фамилией, а не прозвищем Барабана.

— Имеется у вас это письмо?

— Н-нет. Я его оставил…

— Где?

— Дома.

— Позвольте узнать, — участковый ласково наклонился к нему, — а где вы живете?

— Я? Я тут остановился… на Литейном.

— Так. На Литейном. Номер дома позвольте?

— Номер дома? — Сергей назвал первую попавшуюся цифру: — Двадцать три.

— Литейный, двадцать три, — с готовностью подтвердил участковый. Он пересмотрел протокол: — Значит, вы показали, что разыскивали эту самую стенографистку и наконец узнали, что она находится в помещении, занимаемом Барабаном на Бармалеевой улице. Так. А от кого же вы это узнали?

Сергей вдруг посмотрел на него со злобой.

— Послушайте, оставьте меня! Я совсем разбит, я больше не могу. Я не скажу вам, от кого я это узнал. Я дал честное слово.

— Нет, вы не волнуйтесь, пожалуйста, — сказал участковый, — может быть, вы курите? Разрешите, я вам предложу папироску. Так. Значит, дали честное слово. Так и запишем: дал честное слово.

Он немного помолчал и потом продолжал спрашивать, сам закуривая папиросу: