Старуха вновь уселась на стул и ответствовала:
— Нет, я не встречала студента Борнгольма, а если вам угодно купить что-либо в моем магазине, то посмотрите товар.
Она указала рукой на полки и открыла витрины.
Студент провел рукой по волосам, как бы отгоняя наваждения, и принялся осматривать.
Он осмотрел старинные чашечки с монограммами и позеленевшими надписями. Притронулся рукой к табакерке с портретом очаровательной красавицы, выложенным перламутром. Окинул внимательным взглядом золотые подвески и часы с изображением Христа и апостолов. Потом поднял глаза и сказал:
— Мне бы хотелось что-либо для свадебного подарка, уважаемая фрау Бах. Нет ли у вас какой-либо…
— Вы поглядите на полки, — прошамкала старуха.
И студент, как во сне, подошел к полкам.
Миновав золоченый прибор, нимало не отвечавший его заданиям, отстранив рукой рамки для карточек, по неизвестной причине попавшие в антикварный магазин, и пробежав глазами по нижним полкам, он уже рассеянным взором глянул на маленькую бронзовую статуэтку, что нашла себе приют в самом углу, полуприкрытая всяким хламом.
Взяв ее в руки, он отступил на шаг и крикнул:
— Генрих!
Ибо узнал в ней пропавшего друга.
Старуха засмеялась шепотом.
— Я нашел тебя, дорогой друг, — сказал студент, тоже засмеявшись. — Теперь тебе не удастся так легко покинуть нашу комнату.
И он задрожал мелкой дрожью и сказал, оборотясь к старухе:
— Вот эту вещицу я бы хотел купить у вас, фрау Бах.
Глава VIII
О природном лицемерии автора
Я принужден сознаться, что эта глава по совершенно неизвестной причине попала в наше повествование.
Теперь, когда оно зашло так далеко, что непременно потребует продолжения, я, разумеется, после длительного, после твердого размышления, решил несколько подурачить нашего благородного… Я хочу сказать: я решил несколько вспенить благородное лейпцигское пиво.
Тук… тук…
Тук…
Тук…
Это простучал молоток у двери. Я принял облик Генриха Борнгольма и взял молоток в левую руку: тук, тук…
Глуховатый мужской голос спросил:
— Что угодно? — и обладатель его, не ожидая ответа, отворил дверь.
— Это ты, — сказал он, отступая назад в явном изумлении. — Ты наконец вернулся?
— Простите, — холодно ответил Генрих в совершенном недоумении, — вы меня принимаете за кого-то другого.
— Что с тобою, Генрих? — вскричал Бир. — Ты, верно, пропил память за последние дни!
— Но я, право, не знаю вас, — по-прежнему холодно, но с вежливостью продолжал Генрих, — и крайне удивлен, что вам известно мое имя. Если вы студент Роберт Бир, то вы. нужны мне по крайне важному делу. Однако я совершенно уверен, что доселе я никогда не встречался с вами.
— Полно шутить, Генрих, — закричал студент, — зайди ко мне, и поговорим. Мне самому нужно поговорить с тобой.
— Вы заставляете меня удивляться, — сказал Генрих, — я решительно не понимаю, чем была вызвана эта недостойная с вашей стороны шутка.
Наступило молчание.
— Ну, если ты — не ты, — сказал Бир, качая головой, — если ты — не ты, так это удивительное сходство.
— Прошу вас зайти, — сказал он немного спустя. — По-видимому, я просто обманут необыкновенным стечением обстоятельств. К тому же события последних дней несколько затуманили мою голову.
Они вошли в комнату, и Бир еще раз внимательно оглядел своего посетителя. Генрих не выражал больше никакого удивления и прямо приступил к делу.
— Если я не ошибаюсь, — начал он, — то вы были свидетелем того несчастного и крайне странного случая, который имел место на прошлой лекции профессора N.
— Да, — сказал Бир, — я действительно присутствовал на этой лекции и хорошо осведомлен относительно происшествия, о котором вы упомянули.
— Когда профессор потерял дар речи или когда столь необыкновенно была прервана его лекция, то на небольшом от него расстоянии находился студент Борнгольм.
Бир вытаращил глаза и опустился на стул в крайней растерянности.
— Этот студент Борнгольм, — продолжал Генрих, — вел себя чрезвычайно некорректно или, по крайней мере, странно. Когда профессор замолчал, пораженный своей необычайной болезнью, то он крикнул ему бранные слова, которые я не могу и считаю ниже своего достоинства повторять.
— Клянусь честью, — сказал Бир негромко, но твердо и уверенно, — клянусь честью, что ты — студент Генрих Борнгольм, которому вздумалось дурачить меня по неизвестной причине.
— Если вам угодно выслушать меня, — отвечал Генрих, — то будьте добры не прерывать меня неуместными замечаниями. Я действительно Генрих Борнгольм, но вас я не знаю и не встречал никогда.