Но Гансвурст в туманном свете утра был еще бледнее и печальнее лупы.
— День встает, — сказал он, — день встает, и ночь окончилась. А мне, шарлатану и страннику Гансвурсту, нечем прокормить себя и своего осла.
Осел услышал своего хозяина и покачал ушами.
Так они пробирались по кельнским улицам, а на площади Гансвурст слез с осла и, припав к нему на грудь, стал рыдать столь громким голосом, что почтенная старушка фрау Гегебенфлакс даже подумала, что шведский король снова собирается напасть на Пруссию с неисчислимым войском, а бородатый император, потонувший в реке по несчастной случайности, встал уже из гроба, чтобы предотвратить грозные беды, которые надвигаются на его милую родину.
И фрау Гегебенфлакс послала служанку на площадь.
— Увы! — кричал шарлатан совершенно невероятным голосом. — Увы, я гибну или уже погиб; о граждане города Кельна! Я не могу найти золотой помет, я не могу прокормить моего осла, и ни один осел в целой Германии не желает помочь мне в моих несчастьях. Вот уже год, как я покинул Вюртемберг, и скоро минет еще полгода, когда я должен буду вернуться туда с пустыми руками… Увы! — возопил он снова. — Увы, с пустыми руками! А все другие, должно быть, нашли уже то, что они ищут. и схоласт Швериндох нашел душу для своего Гомункулюса, а сын стекольщика отыскал самого себя, и доктор Фауст — свой философский камень…
Так он рыдал, а осел качал ушами, переступал с ноги на ногу, пли, оборотись задом, помахивал хвостом над головой своего хозяина.
Тогда многие граждане Кельна покинули свои дома и собрались вокруг него, слушая печальную повесть о его бедствиях.
— Чужестранец, — сказала ему одна девушка, — что случилось с тобой? Ты проиграл деньги в тридцать одно или тебя покинула твоя возлюбленная? Если второе, то позабудь о ней и пойдем со мной. Я тебя утешу, чужестранец, хотя волосы твои рыжего цвета, а ноги напоминают палки.
— Нет, девушка, нет, — отвечал шарлатан, — нет, меня не покинула моя возлюбленная, но я не могу найти золотой помет, и приближается срок, когда я должен буду вернуться в Вюртемберг с пустыми руками.
— Послушай, шут, — сказал ему один кривой гражданин (который, затеяв, должно быть, подшутить над Гансвурстом, долго мигал соседям своим единственным глазом). — Пойдем со мной, я укажу тебе верный путь, чтобы отыскать то, что ты так долго ищешь.
Они покинули площадь и втроем направились дальше по улицам Кельна.
— Направо за углом этой улицы, — сказал кривой гражданин, — живет аптекарь Трауенбир. Он даст тебе такое снадобье, от которого твой осел начнет испражняться золотым пометом.
— Я не верю тебе! — вскричал шарлатан.
— Ты пойдешь к нему, — продолжал кривой гражданин, — и скажешь ему, что я прислал тебя за корнем готтейи. И когда ты получишь этот корень, то заставишь своего осла съесть его.
— Как! — вскричал шарлатан. — Корень готтейи? — Но, обернувшись, он уже не увидел никого, и только ветер кружился вокруг него и насвистывал в уши непонятные песни.
Наутро он отправился к аптекарю Трауенбиру и, придя, увидал маленького человека в длинном сюртуке с большой головой.
— Сударь, — начал он, — вы аптекарь Трауенбир?
— И не только аптекарь, — ответил маленький человечек, с необыкновенной быстротой набивая нос табаком, — а также доктор естественных наук, философии и алхимии, магистр университета в Лейпциге, цирюльник в Аугсбурге.
— Сударь, — перебил его шарлатан, с вежливостью пронзая воздух рыжим клоком, — ваши многочисленные достоинства поддерживают во мне счастливую уверенность в том, что вы поможете мне найти выход из всех моих злоключений.
Аптекарь, магистр, доктор и т. д. поднялся на ноги и с любезностью сунул табакерку к самому носу шарлатана.
Странник вежливо отказался и, закурив трубку, рассказал аптекарю о всех своих бедствиях. И аптекарь слушал его, покачивая головой с сочувствием, и, когда Гансвурст кончил, он вынес ему из задней комнаты корень готтейи…
И осел съел его. А когда съел, то взбесился и так ударил шарлатана копытом, что тому показалось, что он отправился прямо в ад за золотым пометом.
И пятый странник захлопнул над ним крышку ящика.
Книга пятая
Путь доктора философии и магистра многих наук Иоганна Фауста
1
Путь доктора Фауста был короче пути Швериндоха, и короче пути шарлатана Гансвурста, и короче пути сына стекольщика.
Вернувшись из магистрата, он молча уселся у камина. Но потом сказал самому себе: