— Вот слова моей молодости: «Я бы море превратил в золото, если бы опо было из ртути». Я стар и дряхл. Минуло время, я не нашел философский камень.
Звенели реторты. Он поднялся, зажег свечу и стал обходить свои приборы.
И это были первые века его путешествия.
2
— Свинец легкоплавкий, он отец благородных металлов. Краску, которая окрасит жидкое серебро — неверную ртуть, — назови философским камнем.
Он качал головой и шел дальше. Под ударами ног звенели реторты и колбы.
— Я стар и дряхл, глаза мои слабнут, голова седа — я не нашел философский камень.
— Металлы растут в земле, — сказала реторта, стоявшая на краю стола, между горелкой и тонкой колбой. — Ты помнишь, когда-то ты был уверен в этом.
И Фауст остановился молча и смешал вино с ядом, И это были вторые века его путешествия.
3
Возьми кусочек боба, размельчи его в тонкий порошок и смешай с порошком красным. И тогда вся смесь станет красной. Возьми частицу этой смеси и раствори в ней тысячу унций ртути… Боже мой, как я был когда-то глуп и молод!
— Ртуть — Меркурий, — сказала та же реторта, — Солнце — золото, а свинец — Венера. Не забудьте о планетах, доктор. Но мы готовы; что ж, попытайтесь еще раз.
— Поздно, — отвечал доктор, — скоро смерть явится за мной. На плечи — саван вместо тоги схоласта. Я оставляю вас. Быть может, в аду я найду философский камень?
Он разбил приборы и растоптал стекла. И тогда выпил вино и яд и отправился в путь за философским камнем. С запада на север, где полная луна, по точным законам алхимии.
И это были третьи, и последние, века его путешествия.
Заключение
Милостивые государи и милостивые государыни: шарлатаны, ученые, мастера и подмастерья, города, страна, реки, горы и все небесные светила, все умершие, все живые и все еще не рожденные: занавес опускается!
Рассказ о четырех странниках окончен. Приходит время показать вам пятого странника.
Куклы в ящике, ящик за спину, палочка в руку — пятый странник отправляется в дальнейшее путешествие.
Октябрь — декабрь 1921 г.
ПУРПУРНЫЙ ПАЛИМПСЕСТ
Посв. Л. Тыняновой
— Да кто ясе ты, ради бога?
— Что-с? — отвечал старичок, прпмаргивая одним глазом.
— Штос, — повторил в ужасе Лутин.
1
По дороге в Шмалькальден катилась карета. Пустынная дорога шла лесом. Ночь наступила давно, и кучер с опаскою поглядывал по сторонам. Но путник — старик в зеленом сюртуке и в шляпе, нахлобученной на лоб, не выказывал никакого беспокойства.
— Франц, — говорил он изредка, просовываясь в окошко кареты, — позднее время, Франц, а?
— Позднее время, господин Вурст, — отвечал Франц и постегивал лошадей.
В карете было полутемно. Дрожащий свет фонаря иногда освещал окно и исчезал снова.
— К утру поспеем в Шмалькальден? — говорил Вурст.
— Поспеем, — отвечал Франц, — темная ночь, господин ученый.
Так они ехали довольно долго. Старик начинал уже дремать под мерный скрип колес, как вдруг нежданный толчок заставил его привскочить на своем сиденье. В ту же минуту он услышал, как чей-то голос ругает Франца, поминая его родных и знакомых.
Карета остановилась и накренилась на бок.
Вурст поднял упавшую шляпу, отворил дверцу и соскочил.
Ночной ветер ударил ему в лицо. Он оглянулся и увидел, что карета его зацепилась дышлом за верх какой-то повозки, проезжавшей мимо.
Вурст подошел к повозке. В ней сидел пожилой человек, по одежде ремесленник.
— Сударь, — сказал Вурст, подходя ближе и кланяясь, — неожиданное приключение дает нам случай познакомиться. Ваш путь лежит из Шмалькальдена? Все ли благополучно в городе?
— Сударь, — отвечал человек приветливо, — меня зовут Кранцер. В Шмалькальдене все благополучно. Мое ремесло — переплетчик.
Ветер с силой ударил в глаза и загнул края шляп кверху. В свете лупы мелькнула какая-то тень.
Чей-то плащ, как крылья, закружился в воздухе.
— Переплетчик Вурст, — сказал кто-то в свисте ветра, и высокие деревья на краю дороги вдруг склонили свои вершины с покорностью.
— Что это? — сказал Вурст. У него потемнело в глазах.
— Как? — спросил переплетчик. — Я говорю: в Шмалькальдене все благополучно.