Выбрать главу

— Угодно в третий раз? — сказала голова. — Я никак не могу вспомнить, где я имел честь встречаться с вами. Моя карта — тройка пик налево!

Белесый дым сгустился в капли пота на лбу Вуда. Он тасовал колоду, и карты, как раскаленная сталь, обжигали руки. Он принялся метать, незаметно вбрасывая в колоду кованые карты. На этот раз по свисту этих карт он знал каждую из них, прежде чем она падала на стол.

В то мгновенье, когда тройка пик должна была лечь налево, он положил руку на колоду и, незаметным движением прижимая к колоде кольцо, приколол карту к одной из тех, что были вброшены им в колоду.

И тройка пик, прикованная к меченой тройке пик, вброшенной в колоду Вудом, упала налево.

— А, сяньшэн-Панафу, безрукая обезьяна, ты!!

Невысокий китаец со сморщенным лицом тенью возник в конце зала. Он подошел к Вуду и положил руку ему на плечо.

— Плуоха деала, — снова сказал китаец, — чтоа за деала? Умиарать наадо.

Панаев, наклонившись над столом, разъединил приколотые карты.

— Это шулер, — сказал он, вновь откидываясь в кресло, глядя на агента покрасневшими от усилия глазами. — Он бы выиграл, если бы случайно не приколол к тройке пик другую тройку пик, — разумеется, меченую, взгляните.

Вуд шатался, протянув руку вперед.

— Дьяволы, — сказал он, стискивая зубы и кося помутневшими глазами. — Уберите китайца! Все кончено! Довольно! К черту!

Он упал возле стола, поджимая под себя руки и ища что-то в заднем кармане фрака. Китаец оскалил зубы, засмеялся и, с одобрением качая головой, приблизил желтую, со скрюченными пальцами, руку к его горлу.

1923

РЕВИЗОР

Не дай мне бог сойти с ума,

Нет, лучше посох и сума.

Нет, лучше труд и глад.

Не то, чтоб разумом моим

Я дорожил, не то, чтоб с ним

Расстаться был но рад.

А. С. Пушкин

1

— …И вот, говорю я вам, назначают ревизию, приказывают…

— Строжайше пересмотреть?..

— Строжайше, говорю я вам, приказывают пересмотреть отчетность. Я по своей обязанности являюсь к председателю треста, называю себя, и он, говорю я вам, тут же на месте…

— Признае́тся в растрате?..

— Признается в совершенной им грандиозной растрате… «Позвольте, — говорю я ему, — не торопитесь…»

— Имейте в виду, что еще не проверена…

— «Имейте в виду, — говорю я ему, — что еще не проверена ваша отчетность. Позвольте сюда приходо-расходные книги, попросите сюда ваших бухгалтеров…»

— И тогда произведенная вами растрата…

— «И тогда, — говорю я ему, — произведенная вами растрата будет исходить из надлежащих подсчетов». А он…

Чучугин поднял ногу, сдернул носок, не устоял и свалился на скамейку. Хохолок свесился на лоб, бородка растрепалась. Он слушал внимательно.

Солидный краснорожий гражданин с такой же в точности чучугинской бородкой рассказывал историю растраты; сухопарый приятель поддерживал его, приговаривал, охотно чесал тощий волосатый живот.

— «Насчет приходо-расходных книг, — говорит он мне, — можете быть спокойны…»

— У меня бухгалтера один к одному…

— «У меня, — говорит он мне, — бухгалтера один к одному и из кассовых книг, если я им прикажу, хоть «Капитал» Маркса сделают». Ну, тут я развел руками…

— В таком случае…

— «В таком случае», — говорю я ему…

Голый гигант прошел мимо Чучугина, тяжело двигая чугунными ногами монумента; пухлый мальчик шел за ним, заботливо покачивая головой. Чучугин испуганно посторонился и, с сожалением отрываясь от интересного разговора, пошел в уборную.

Накинув крючок и расположившись, он взял в руки порядочный кусок газеты, примерился читать, но внезапно замигал, встревожился, принялся беспомощно шарить по стене руками: в предбаннике не все было благополучно.

Сквозь замочную скважину мельтешила студенческая фуражка с красным крестом на околыше, путалась белокурая бородка, кто-то с горячностью протестовал, отбивался; казалось, фуражка настаивала, бородка протестовала.

Возня прекратилась через две-три минуты, но Чучугин на всякий случай просидел в уборной не менее четверти часа.

За вспотевшей дверью гремели шайками, целое мыльное море билось о деревянные берега.

До этой двери, впрочем, Чучугин добрался не сразу, — новый инцидент перебил ему дорогу.

Инцидент этот в виде исхудалого иностранца сидел за столиком и задумчиво катал пустой стакан вокруг пустого графина.