Впрочем, к вечеру, заглянув для чего-то в домовую книгу, обругав ни в чем не повинную свою хозяйку, он отправился в милицию.
Еще через два-три дня в дом барона Фредерикса явился участковый, чтобы на месте выяснить все обстоятельства, которые могли служить причиной незаконного события.
Он допросил соседок Екатерины Молоствовой. Одна из них оказалась старушкой, торговавшей всякой рухлядью на Мальцовском рынке и называвшей себя кружевницей.
Она поминутно смеялась в свой сухонький кулачок, была глуховата, носила очки на носу и на голове малиновый чепчик.
Другая была проститутка по прозвищу Кораблик.
Из показаний старушки в малиновом чепчике выяснилось:
1) что Екатерина Молоствова жила одна, служила стенографисткой в одном из петроградских государственных учреждений и тем не менее очень нуждалась;
2) что никто ее, стенографистку Молоствову, не посещал, кроме какого-то высокого человека в кожаной куртке и в желтых сапогах со шпорами, который был у нее раза два-три за несколько дней до исчезновения;
3) была ли она с этим человеком в близких отношениях — неизвестно, но в последнее свое посещение высокий человек со шпорами стенографистку Молоствову, прощаясь, поцеловал и передал ей какую-то записку.
Это свидетельница видела собственными глазами и об этом в тот же вечер даже сообщила по секрету своей знакомой Анне Власьевне Лопуховой, учительнице музыки, которая живет в первом этаже, в семнадцатом номере;
4) бывала ли где-нибудь Екатерина Молоствова и где бывала преимущественно, об этом свидетельница ничего сказать не могла.
Проститутка по прозвищу Кораблик показала, что Молоствова имела характер угрюмый и необщительный, что она много курила (по целым дням не выпускала папиросы изо рта), что по ночам она часто бредила (так что Кораблик даже просыпалась от крика), но что за всем тем она никого не марьяжила, хотя и была собой хороша, но вела себя как порядочная и по вечерам никуда не бегала.
Участковый, чувствуя неловкость, придержал шашку, задал еще два-три вопроса, но больше ничего не узнал.
Тогда он решил (и с этим согласились все присутствовавшие), что стенографистка Молоствова покончила самоубийством.
Только старушка в малиновом чепчике не была вполне уверена в том, что ее бывшая соседка уже отправилась туда, где ее не сумеет найти никакой уголовный розыск.
Она запамятовала на допросе одно незначительное обстоятельство, которое, может быть, представителю петроградской милиции показалось бы заслуживающим внимания.
На другой день после исчезновения Екатерины Ивановны Молоствовой старушка в малиновом чепчике нашла у дверей ее комнаты письмо. Она нацепила очки на нос и прочла это письмо.
Письмо гласило:
«Многоуважаемая Екатерина Ивановна, Александр Леонтьевич говорил мне, что вы Нуждаетесь в постоянная работа, которая обеспечила бы вашу жизнь максимально. Для дел Нашего союза, имеющих скоро расшириться в Значительной степени, необходима стенографистка. Если вы ничего не имеете против Подобное предложение, то передайте о вашем согласии Александру Леонтьевичу и благоволите в четверг 13-го сего зайти по адресу, который он сообщит вам.
Уважаемый вами С. Качергинский».
2
Был второй час ночи. Пикета спал, уткнувшись лицом в подушку и по-детски свернувшись в клубочек.
Он чуть слышно посапывал и спал спокойно, хотя вторую неделю ничего не ел, кроме хлеба, который начинал уже рассыпаться на ладони от примеси и международной блокады.
Этот хлеб он получил от булочника на Петроградской стороне за то, что нарисовал ему вместо вывески большую французскую булку. Булка вышла такой пышной, что так и хотелось ткнуть ее пальцем.
Последнее время он только тем и зарабатывал, что рисовал вывески для мелких лавочников на Петроградской стороне и Васильевском острове.
Но с каждым днем заказы таяли.
Республика, вместо того чтобы помочь Пинете, обложила вывески особым налогом, и французская булка, нарисованная неделю тому назад, была его последней работой. Он съел эту последнюю булку и спал, уткнувшись лицом в подушку и по-детски свернувшись в клубочек…
Пышная рисовая каша с маслом приснилась ему: каша пыхтела и лопалась, и каждая дырочка тотчас же наполнялась прозрачным маслом. Он облизнулся и уже разинул было рот, но в эту самую минуту кто-то распахнул дверь его комнаты и зажег спичку. Спичка вспыхнула и погасла.
Пинета вздохнул во сне, открыл глаза и приподнялся на локте.