— Одну минуту, — сказал человек, распахнувший дверь.
Новая спичка вспыхнула, осветила снизу небритый подбородок и погасла.
— А, черт! — сказал человек с небритым подбородком. — Сашка, зажги же спичку, не горит!
— В чем дело?
Кроме изодранных брюк, рубахи, которую не на что было сменить, старых полотен и алюминиевого лекала, сохранившегося от того времени, когда Пинета был в Институте гражданских инженеров, ему нечего было терять. Поэтому он нисколько не испугался, зевнул и сел на кровати.
Вошедший зажег наконец спичку, отыскал электрический выключатель и повернул стерженек: лампочка не загорелась.
— Там лампочки нет, — объяснил Пинета, — да вы скажите толком, что вам нужно?
— Фонарь остался в машине, — сказал с досадой второй человек, тот, которого называли Сашкой; он каждую минуту зажигал новую спичку, и она горела до тех пор, пока не начинала жечь пальцы.
— Сашка, сходи за фонарем, — сказал первый. — Не беспокойтесь, инженер, мы пришли к вам по делу.
«Обыск, — подумал Пинета, — или воры. Вернее, обыск».
Он совсем успокоился, еще раз потянулся и сбросил одеяло на пол.
Дверь снова отворилась, и при свете фонаря Пинета наконец рассмотрел своих посетителей.
Первый был толстый еврей небольшого роста. У него были пухлые губы и брезгливый еврейский нос; на голове сидела кожаная фуражка, сплющенная в блин. Такие фуражки носили когда-то в западных губерниях евреи-рыбники. И в самом деле, от него как будто немного пахло свежей рыбой.
Второй — высокий белокурый человек с глазами, похожими на оловянные бляхи, был как бы выструган перочинным ножом и притерт, как стеклянная пробка. Одетый по-военному, в кителе, на плечах которого остались еще дырочки от погон, с портупеей через плечо, он напоминал чем-то гвардейского офицера.
— Вашу старушку мы заперли в комнате, инженер, и только что из уважения к вам не затемнили ее, честное слово, — сказал рыбник.
— Что же вам от меня нужно? — повторил Пинета.
— Нам нужно от вас прямо пустяков, — сказал рыбник, садясь на стул и устраиваясь на нем со всеми удобствами, — но из этих пустяков мы с вами найдем кой-чего интересного. Сидеть! — вдруг крикнул он, увидев, что Пинета протянул руку к своим брюкам, висевшим на спинке кровати.
Пинета опустил руку и посмотрел на него с удивлением.
Рыбник вытащил браунинг и, вскинув рукой, отвел предохранитель.
— Да какого черта вам от меня нужно? — взбесился Пинета. — Вы хотите, чтобы я говорил с вами в подштанниках? Говорите прямо и уберите, пожалуйста, револьвер.
Рыбник сунул револьвер в карман.
— Вот что. Я Шмерл Турецкий Барабан, — сказал он так, как будто не сомневался в том, что Пинете известно это имя, — а это мой товарищ, Саша Барин.
Высокий посмотрел на Пикету равнодушно.
«Воры», — решил наконец Пинета.
— Дело заключается в том, — продолжал человек, назвавший себя Турецким Барабаном, — нам известно, что вы, инженер Пинета, хороший специалист по своему делу. Каждый человек имеет свою специальность: так вот ваша специальность понадобится нам на некоторое время.
— Вам понадобится моя специальность? — переспросил Пинета. — Очень рад! Это любопытно.
— Поэтому складывайте ваш чемодан, только самое необходимое, — и едем.
— Это чрезвычайно любопытно! А скажите… вам для какой же цели понадобится моя специальность?
— Барабан, довольно болтовни, — сказал белокурый, представленный Пинете как Саша Барин. — Обо всем узнаете на месте, — сурово сказал он, обратившись к Пинете. — Одевайтесь.
— Не тревожьтесь, — добавил Барабан. — Оставь его, Сашка. Вы можете быть совершенно спокойны за вашу судьбу. Вашу хозяйку мы сейчас же выпустим. Напишите бедной старушке пару слов; не нужно заставлять ее искать вас понапрасну. Сашка, дай ему кусочек бумаги!
Барин подошел к столу и, не оборачиваясь к Пинете спиной, вырвал из блокнота, лежащего на столе, лист клетчатой бумаги.
— Наденьтесь! — сказал Барабан. — Мы напишем ей маленькое письмо, вашей старушке.
Пинета натянул брюки, послушно сел к столу и взял в руки карандаш.
— Пишите, — сказал Барабан. — Дорогая моя старушка… Как ее зовут?
— Марья Александровна.
— Тогда лучше так: «Дорогая Марья Александровна! Я уезжаю на шесть-семь дней в провинцию. Не беспокойтесь за мое отсутствие. До свиданья. Ваш Пинета». Написали?
Пинета повернулся к нему, чуть-чуть улыбаясь.
— Ну, написал.
— Теперь, пожалуйста, укладывайте ваш чемодан и торопитесь, честное слово!