- Фантазия...
- Но ты же луч видел! Скажем, мост через реку... Легко передвигать, ставить на определенное время. Не надо ни опор, ни фундаментов. Я хочу лепить из света дома, понимаешь? Настоящие здания. Крыши над городами. Строить везде: на земле, под водой, в космосе...
- Кому это все тут нужно?
- Никому! Но по лучу рвануть можно отсюда через границу - вот что! А хочешь, рванем вместе? Конечно, риск... Сам понимаешь...
К этому я как-то не был готов. Мы помолчали.
- Тебе помочь? - спросил я.
- Хорошо бы. Только ночью, когда улица пуста.
- В эту ночь я работаю.
- Значит следующей.
Так я стал его соучастником.
9 декабря
Около трех часов ночи Фельдман включил установку. Защелкали реле. Розовые и синие искры побежали снизу, заполнив трубу. Она заиграла голубым светом. Мы присоединили дополнительное питание.
- Контакт! - процедил Фельдман, и глаза его сверкнули.
Загудел излучатель. Шелестели вентиляторы, охлаждая воздух в камере. Лучевая трубка налилась фиолетовым светом. Еще мгновение, и луч вырвался наружу. Фиолетовая полоса метра полтора шириной уперлась в мое окно.
- Давай, Хохряков, пробуй, - одобряюще сказал Фельдман.
Он видел, что я медлю.
- Ладно, я пойду вперед, ты вали за мной.
Фельдман взялся руками за раму окна и ступил на светящуюся полосу. Поколебавшись, я последовал его примеру. Луч был шершавый и теплый, словно нагретый солнцем тротуар. Идти было легко, но казалось, под ногами что-то вибрирует. Я сделал несколько шагов, глядя в спину удаляющемуся Фельдману. Потом глянул в пролет между домами. Сильно закружилась голова.
- Не смотри вниз!
- Низ-низ-низ... - эхо несколько раз повторило его голос в провале улицы.
Чувствовать себя цирковым канатоходцем не очень-то приятно, и вздохнул я свободно только тогда, когда ухватился за косяк рамы у себя в картире.
- Страшно? - спросил Фельдман.
Он слегка светился отраженным светом.
- Да брось ты! Говори чего делать!
- Давай перенесем к тебе приборы.
Легкие снежинки крутились в воздухе и таяли, не долетев до луча. Ящики оказались тяжелыми, но идти второй раз было не так страшно. Фельдман то и дело оглядывался.
- Чего боишься?
- Месяц назад мне не хватило полупроводников, - сказал он, - и мне их предложил по дешевке один деятель. А он, оказалось, вынес их из закрытого НИИ. Теперь его застукали в проходной, и уж наверняка он расколется. Если распутают, то и меня потянут.
Фельдман стоял на фиолетовом луче метрах в двух от окна, снимал показания приборов и диктовал мне. Я записывал цифры в таблицу. Он взглянул на часы и двинулся к своему окну.
- Еще две минуты, и сгорит излучатель, - сказал он, - пойду подсоединю новый...
Вдруг внизу завыли сирены. Этот звук до сих пор наполняет мои уши. От неожиданности Фельдман присел на корточки и вцепился в край луча. Нет, они не проехали мимо. Две милицейские машины остановились, и одна направила боковую фару вверх.
Лицо Фельдмана перекосилось, и он метнулся к окну. Бежал он не оглядываясь.
Подъехала еще одна милицейская машина. По стене дома, скрещиваясь и расходясь в стороны, уже ползли две полоски прожекторов.
До окна Фельдману осталось шагов двадцать... десять... три... В этот миг фиолетовый луч погас. Черный силуэт Фельдмана замер, перевернулся головой вниз и исчез в темноте.
- Старик! - позвал я.
- Рик-рик-рик, - отозвалось эхо в уличном ущелье.
В темноте где-то далеко раздался протяжный крик. Через несколько секунд глухой удар донесся со дна улицы. Рев сирены неожиданно умолк, и настала тишина.
Еще не веря тому, что произошло, я протянул руку. Твердый луч исчез, как сигаретный дым.
...Не знаю, все ли я рассказал точно так, как было на самом деле. Теперь этого уже не проверишь. Вчера я снял со счета все свои деньги и на них похоронил Фельдмана - самого головастого парня из всех, каких я встречал.
Юрий Дружников. Робинзон Гошка
Copyright Юрий Дружников
Источник: Юрий Дружников. Соб.соч.в 6 тт. VIA Press, Baltimore, 1998, т.1.
Рассказ
Мать прибежала из кухни, плотно прикрыла за собой дверь и подняла руки к потолку.
- Господи! За что наградил ты меня соседями? Сил больше нет. Проклятая коммунальная жизнь!
Она опустила руки и выразительно посмотрела на отца. Мать была прирожденной актрисой, хотя работала инженером. Отец же никогда не возмущался. Он утешал себя тем, что когда-нибудь неурядицы устранятся сами собой.
- Ну вот, - сказал он. - Опять ты заводишься. Потерпи месяц. Уедем на твой юг, и никто не будет дышать на тебя гриппом и заглядывать в кастрюли.
На юг решила ехать мать, и отец согласился: то был единственный способ заставить ее отказаться от юга. И, действительно, теперь, еще не остыв от кухни, она раздраженно заметила:
- На юг? В эту душегубку, где дерутся за лежак, чтобы протянуть ноги?.. Хватит с меня коммунальной квартиры! Можешь ехать один, мы с Гошкой не поедем!
- Между прочим, - сказал Гошка, - Робинзон жил на необитаемом острове. Абсолютно без соседей...
Мать строго взглянула на Гошку. А отец понял, что его восьмилетний Гошка уже почти человек.
- Дети! - сказал отец. - Это светлая конструктивная идея: двинуть в дикие места, где ни души, кроме медведей. Будем ведром ловить рыбу и смотреть на звезды.
- Это куда? - подозрительно спросила мама.
- Ясно - на дикую природу. Представляешь: Гошка закалится, нагуляет бицепсы вот такие, - отец показал на валик дивана. - Смотри, какой он бледный. Цивилизация его заела!
Отец остановился, ожидая возражений, но, вдохновленный тем, что мать молчит, стал развивать светлую конструктивную идею дальше.
- Во-первых, купим компас. По компасу выйдем через лес к реке. Ставим палатку, живем у костра. Гошка, чего молчишь?
Гошка не торопился высказаться. Чего зря расходовать калории, когда мать скажет "нет" и все.
- Мальчишки! - мать неожиданно улыбнулась. - Папка у нас Сократ. Лес, река, тишина и никакой тебе коммунальной кухни. Сделаем из Гошки Тарзана. Гошка, ты согласен?
- А ружье? - спросил Гошка.
- Ружье?
- Ружье купите?
- На кой тебе ружье? - сказал отец. - Я куплю тебе рыболовный крючок.
- Чем же я вас буду там кормить? - спросила мать. - Где там полуфабрикаты? Их и в городе не достать!
- Да там грибов полно, ягод - махнул рукой отец. - Рыбы навалом. Главное - иметь компас...
Гошка носился по комнате и повторял чудесные дурацкие стихи, сочиненные классиком, пожелавшим остаться неизвестным:
Поросенок жирный,
Поезд пассажирный.
Если поезд не пойдет,
Пассажир с ума сойдет.
Стихи звали в дорогу.
Мать с отцом работали в одном конструкторском бюро, и им очень трудно было выбить отпуск вместе. Женщину без всяких проблем отпустили. Главный инженер проекта сказал, что мать так напряженно в рабочее время вязала свитер, что ей просто необходимо отдохнуть. Тогда муж пригрозил администрации распадом семьи, и руководство решило не брать на себя такую тяжелую моральную ответственность.
Наконец они собрались и отбыли. Ехали на поезде долго, в самую глухомань. По дороге отец следил за компасом. Стрелка его показывала, что поезд шел в правильном направлении, не сбиваясь с пути. С утра погода была прекрасная. Дождь закапал, когда они вылезли из вагона на диком полустанке.
- Ну и где же обещанные звезды? - спросила мать.
- Тучи - это еще лучше, - сделал заявление не для печати отец. - У кого есть плащи?
Плащ был у мамы. Она сказала, что вообще с детства не простуживается, и надела свой плащ на Гошку. Отец был одет в два рюкзака.
Шли они между рекой и опушкой леса. Абсолютную дикость природы нарушал запах свинофермы, расположенной на другом берегу. Когда фермы на том берегу кончились, на этом берегу исчез лес, и начались бесконечные поля без единого дерева. Вскоре все покрыла дымка. Гошка начал хныкать, а мать заметила: