В матросе-большевике для молодого писателя воплощалась воля восставшего народа, воля коммунистов, которые умело, настойчиво, энергично направляли бурлящий поток истории в русло организованного революционного действия.
В "югростовских" рассказах Катаев намечает образ человека нового типа деятеля, революционера. Но пока это были лишь эскизы, наброски, художественное решение пришло к писателю позднее. В 20-е годы побеждала в его творчестве сатирическая, разоблачительная тенденция.
II
В 1922 году Валентин Катаев переезжает в Москву. Плодотворным для него оказался период газетной работы в "Гудке", "Рабочей газете", "Труде", сотрудничество в сатирических журналах "Крокодил", "Смехач", "Чудак", "Бузотер", "Красный перец". Через руки писателя проходили бесчисленные корреспонденции с мест, по командировкам газет он ездил по стране, наблюдая перемены, происходившие в самых отдаленных ее уголках. Катаев активно участвовал в наступлении советских сатириков на все, что мешало успехам начавшегося восстановления народного хозяйства. В течение ряда лет он выступает в "Гудке" с фельетонами на международные и внутренние темы, подписывая их псевдонимами Оливер Твист, Митрофан Горчица, Старик Саббакин и др.
Фельетоны эти часто группировались в целые циклы, объединенные внутренней темой, охваченные широким замыслом. Таков сатирический цикл международных памфлетов "Форточка в Европу" (1926), явно перекликавшийся с "Маяковской галереей" (1923). Обратившись к проблемам повседневной жизни, В.Катаев опубликовал цикл басен "Метелкой по Москве" (1927).
В результате напряженной газетной работы над темами, которые рождала жизнь, возникла целая группа сатирических произведений Катаева: рассказы 20-х годов, повесть "Растратчики" (1926) и комедии - "Квадратура круга" (1928), "Миллион терзаний" (1931), "Дорога цветов" (1933). Все эти жанрово столь разнообразные произведения тесно связаны внутренним тематическим и стилевым единством; писатель осмеивает здесь попытки реставрации прошлого как в общественной жизни, так и в быту.
В рассказах 1924 - 1925 годов Катаев рисует целую галерею типов разнообразных приспособленцев, тех, что, по слову Маяковского, "наскоро оперенье переменив... засели во все учреждения". Простосердечен и ясен кассир Диабетов, который, не понимая существа исторических перемен, происшедших в стране, пытается механически к ним приспособиться. Добросовестно по шпаргалке он зубрит политграмоту: "Кто ренегат? Каутский. Кто депутат? Пенлеве. Кто кандидат? Лафоллет..." и т.п. Комизм рассказа в том, что Диабетов производит на комиссию по чистке впечатление сумасшедшего: он отвечает на вопросы невпопад, вопреки всякому смыслу, добросовестно придерживаясь заученного порядка ответов. Но сам-то кассир весьма собой доволен. Он уверен, что вполне стоит на уровне требований эпохи ("Выдержал"). К "механическим гражданам" типа Диабетова относится и поэт Ниагаров, который деятельно перелицовывает известное пушкинское стихотворение, "внося" в него "новую идеологию" и "современность". Он никак не может понять, почему его стихи в редакциях неизменно отвергают ("Птичка божия").
Значительно опаснее и агрессивнее другой тип приспособленцев, выведенный Катаевым в рассказах "Товарищ Пробкин", "Первомайская пасха", "Емельян Черноземный" и др. Их герои расчетливо маскируют свою истинную сущность, протаскивая под видом нового старые, собственнические идеалы и старые отношения между людьми.
Теме создания новых человеческих отношений, чистых, не запятнанных стяжательством, какой-либо выгодой, посвящена группа рассказов Катаева, относящихся к концу 20-х годов, таких, как "Ножи" (1926), "Вещи" (1929), "Ребенок" (1929) и др. Эта тема возникла впервые уже в одной из его ранних новелл - "Зимой" (1923), где писатель столкнул двух героев, выразителей антагонистических мировоззрений. Один из них - Иван Иванович - самодовольный мещанин нэповской формации. Валюта, "чистоган", вещи - вот что определяет для него смысл жизни и ценность человека. Ивану Ивановичу противостоит другой герой - "бедняк, бродяга", получивший крещение в огненной купели гражданской войны, романтик и гуманист. Герой этот не подходит под долларовую "единицу измерения". Он доказывает, что есть иные мерила человеческой ценности - талант, воля, труд.
Задуманный как веселая юмореска, маленький рассказ "Вещи" перерастает в глубокое сатирическое обобщение. Основную эмоциональную окраску повествованию придает не смех, а неподдельная грусть автора, его горькая жалость к героям, потому что это уже не самодовольные держатели валюты или люди типа Ивана Ивановича, не жадные предприниматели, подобно маленькому частнику с Чистых прудов ("Ножи"), а трудовые люди, но и они заражены пороками старого мира, ибо слепо верят, что в вещах истинное счастье.
С глубокой печалью говорит писатель о худом, чахоточном Жоржике, об этом тихом, работящем человеке, на губах которого постоянно "играла слабая, виноватая, счастливая и какая-то ужасно милая улыбка". Он умирает, загубленный Шуркиной бессмысленной страстью "обзаводиться", приобретать вещи. С гротескной остротой в этом рассказе была раскрыта антигуманистичность собственнической психологии. Максим Горький, прочитав его, сказал молодому писателю: "Правильно, что показано въевшееся в человека старое. Бывает в больших формах, бывает в маленьких - здесь еще трагичнее".
Замысел повести "Растратчики" созрел зимой 1925 года, когда писатель по командировке "Рабочей газеты" приехал в г.Кашин Тверской губернии. "Рабочий городок, - вспоминает Катаев, - и вдруг здесь - растратчики". Повесть была закончена в 1926 году и вызвала большие споры в критике, но одновременно и принесла ее автору литературную известность не только на родине, но и за рубежом.
В центре "Растратчиков" Катаев поставил не воинствующего мещанина-собственника, как в ранних сатирических рассказах, а скромных представителей той самой "служилой интеллигенции", которую стремилась перетянуть в свой лагерь новая буржуазия. Его герои - главный бухгалтер некоего учреждения Филипп Степанович Прохоров и кассир Ванечка Клюквин трудовые люди, любящие свое дело и верно ему служащие. И вот эти два совершенно не романтических героя оказываются втянутыми в круговорот роковых событий. Непонятная им самим сила, действующая помимо их воли, беспощадно швыряет их из приключения в приключение, из кутежа в кутеж, превращая их существование в страшную, чудовищную феерию.